Сердце мертвого мира

  Дасириец мотнул головой, выплюнул тонкое горло меха и задал вопрос снова.

  - Понесла. - Хани склонилась над ним, развязала края лоскутных лент, которыми Арэн был завернут чуть не от самой шеи и до ребер, и покачала головой. - Через два дня, если ветра будут дуть в парус и погода не станет строптивой, прибудем в Сьёрг. В храме Скальда тебя быстро на ноги поставят.

  - Миэ? Раш? Банру? - Он сцепил зубы, когда северянка растревожила рану, неосторожно ткнувшись в нее пальцами. Ладони девушки были холодными.

  Какое-то время, прежде, чем ответить, Хани возилась с горшочками - Арэн не видел, но отчетливо слышал как стукаются друг о друга глиняные сосуды с бальзамами. Хотелось поторопить ее, но странная тревога сковала язык. Раз молчит, не спешит успокоить, значит что-то не так. Арэн вдруг отчетливо увидел себя самого, отводящего взгляд от лица седовласой матери убитого воина, или молодой вдовы с малым ребенком на руках. Он никогда не знал слов утешения, не умел говорить так, чтоб хоть самую малость облегчить горе потери кормильца. Вскоре он и вовсе оставил эту затею, отгородился от людского горя. Война есть война, на поле битвы умирают все, гартисовы слуги косят без разбору. Когда-нибудь, - Арэн в том не сомневался, - придет и его черед спуститься в мертвое царство, и держать ответ. Он хотел верить, что к тому времени по нему будет кому лить слезы и носить черные ленты.

  - Миэ и Раш живы, - наконец, подала голос девушка. Арэн чувствовал, как дрожат ее пальцы, когда она взялась втирать бальзамы в его плечо. Пахли смеси примерзко. - Банру... Он заразился от шарашей и его нельзя было спасти.

  Арэн вспомнил ту ночь в Яркии, когда помогал Хани и Рашу сбежать. Вспомнил мальчишку, которому с одного удара размозжили голову.

  - Банру убили? - Спросил и подивился холодности собственного голоса.

  - Он убежал. - Хани закончила с его раной, поправила перевязь, снова задела так, что у Арэна нутро задеревенело. Дасириец охнул, отстранился. Знал, что она волнуется, оттого и неосторожна, небрежна. Девушка виновато опустила руки. - Я просила его остаться и принять участь достойно, но твой темнокожий друг решил иначе. Миэ не знает, я не стала ей говорить, она уже который день его оплакивает. Слезы закончатся скоро, а жрец останется в ее памяти храбрецом.

  Арэн согласно мотнул головой. Странно, но для Банру не нашлось жалости. Только какая-то странная тоска, будто кто нет-нет да и колол в бок иглой. Вдобавок взялась зудеть уязвленная гордыня: он обещал всех воротить обратно в целости. Одного уже нет и участь, на которую обрек себя жрец, была незавидна. Арэн, встань он перед таким выбором, склонил бы голову и принял смерть. Отчего-то дасириец не сомневался, что та бы поступила и Миэ, и даже бесчестный карманник Раш. Арэн глянул на северянку: девушка точно закаменела, не шевелилась и глядела куда-то сквозь него. Только амулеты в ее косах шептались о чем-то.

  - Владыка Севера пал, - сказала Хани и, тут же добавила мертвым голосом: - И Талах, славный шамаи.

  - Я не имел случая познакомиться с ним, но видел, как отчаянно он сражался, - зачем-то ответил Арэн. И пусть Гартис будет милостив к ним обоим.

  Хани отвернулась, отошла и снова села на прежнее место, взяв на колени мешок.

  - Хани, - Арэн будто заново очнулся, вдруг поняв, что раздет до самого пояса, а свитков с поручениями от бывшего советника Юшаны и отца, нет. - При мне были очень важные письма, два запечатанных свитка.

  - Я их взяла, когда осматривала первый раз твои раны. Спрятала в своем мешке, там они будут в сохранности пока ты совсем не поправишься.

  Дасириец с облегчением выдохнул. Если и было письмам место надежнее, чем у него на груди, так это у фергайры. Он успел узнать северян, не со-всех боков, но настолько, чтобы знать - никто из них не тронет колдунью Севера, не прикоснется к ее вещам и не станет перечить. А еще на тубах с письмами были охранные чары: если кто вздумает покуситься, все, что получит - так это огненного петуха в рожу. Только писем Арэн терять не хотел. Столько напастей вынести, потерять товарища - и чтоб все зазря?

  Хани молчала и дасириец, воспользовавшись тем, что боль отступила, попытался представить, что будет дальше. Владыка Севера погиб и это осложняло то, зачем Арэн ехал в Артум. В памяти еще остались слова Миэ о том, что в Северных землях правителя выбирают фергайры, и Арэн почему-то не сомневался - дело это не скорое. Только богам известно теперь, сколько времени придется провести в Артуме. Оставалось только надеяться, что в Замке всех ветров спокойно.

  - Духи говорят со мной, - прошептала Хани так тихо, что Арэн не сразу понял, что ее слова ему не пригрезились. - Теперь - почти все время, и днем, и ночью. Плачут, умоляют о чем-то. Я не хочу их слушать, а они приходят и говорят, точно проклятие какое-то. Перед самым боем приходил Рок. - В тишине, под мерный ритм весел, было слышно, как она вздыхает чуть не через слово, точно северянке отчаянно не хватало воздуха.