Сердце мира

И таким образом, мы можем быть тем, чем мы хотели бы быть. В таинственных водах Времени, в тех водах, которыми мы омываем себя и которые суть мы сами, в этой влаге Бытия растворяется и преодолевает себя то чувство сопротивления, что так глубоко укоренилось в наших сердцах. Под вопросом лишь то, что закреплено и непрозрачно — жесткость, противостоящая каждому духу, каждому оку. Но око обнажено, а дух наделен способностью светиться сквозь преграду, и вот лучи его проникают насквозь и рассеивают упорство. В то время как мы надеваем на себя покров за покровом, стараясь этой броней отгородиться от неумолимых велений жизни, из наших внутренних глубин пробивается источник, который размывает воздвигнутые нами стены и сносит

наши самые прочные крепости. Никто не в силах сопротивляться непрестанному натиску этих волн; день за днем они изматывают нас, песчинка за песчинкой размывают наши опустошенные берега, и в конце концов мы падаем от бессилия. Со временем даже глупейший из нас начинает понимать, что такое Время. Время вторгается в человека и стелет себе в нем свое ложе, оно растирает его своими жерновами подобно тому, как точит камни поток водопада.

Так ты постигаешь Время, а оно посвящает тебя в свою глубочайшую тайну. В его движении, в его приближении и удалении, ты начинаешь чувствовать ритм. В облике грядущего оно приближается к тебе, переполняет тебя, одаривает тебя сверх всякой меры, но в то же время и грабит тебя, требуя от тебя всего, что у тебя есть. Оно хочет, чтобы ты был одновременно богатым и бедным, все время богаче и беднее. Оно хочет, чтобы ты сильнее любил. И если ты последуешь законам и заповедям своей собственной сути и полностью станешь самим собою, ты будешь жить лишь этим пришедшим к тебе даром (дар этот — ты сам), и в святости вернешь этот дар, ни в малой мере не сделав его принадлежащим тебе. Твоя жизнь будет одним сплошным дыханием, в спокойно — бессознательном движении легких от вдоха к выдоху и обратно. И ты сам станешь воздухом, вдыхаемым и выдыхаемым в чередовании приливов и отливов. Ты станешь кровью в биении сердца, которое будет втягивать тебя и выталкивать, которое пленит тебя в колдовском сплетении своих жил.

Ты чувствуешь Время, но не чувствуешь этого сердца? Ты чувствуешь поток благодати — теплый, алый поток — который обрушивается на тебя, и не чувствуешь, что ты любим? Ты ищешь доказательства — однако ты сам это доказательство. Ты пытаешься уловить его, это Неизвестное, в снасти твоего знания — и вот, ты сам пойман неотвратимой сетью его мощи. Ты пытаешься постичь — но ты сам уже постигнут. Ты пытаешься одолеть — но тебя самого уже одолели. Ты думаешь, что ищешь — но тебя самого давно и навсегда нашли. Ты ощупываешь себя, пытаясь сквозь тысячи покровов нащупать свое живое тело — и думаешь при

том, что не чувствуешь руки, что, проникнув насквозь, касается твоей обнаженной души? Ты мечешься в горячке твоего беспокойного сердца и называешь это религией, но в действительности то судороги рыбы, выброшенной на палубу корабля. Ты хотел бы найти Бога, пускай даже ценой несчетных скорбей — и вот, что за поражение! — все содеянное тобою оказалось тщетным, ибо Бог уже давно держит тебя в своих ладонях. Нащупай своими пальцами живой пульс Бытия. Почувствуй Биение, которое в едином и неповторимом акте творения одновременно требует тебя и делает тебя свободным. Биение, которое в неимоверном излиянии существования определяет собою точную меру и точное расстояние: каким именно образом ты должен любить Его как Ближнего и как ты должен склониться перед Ним как перед Всевышним; как это Биение одним и тем же движением одевает тебя из любви к тебе, и из любви к тебе тебя обнажает; как — вместе с даром существования — Оно вкладывает в твои ладони бесценные сокровища, и среди них — самое бесценное: возможность ответной любви к Нему, возможность одарить Его Его же дарами; и, наконец, как Оно же отбирает у тебя эти дары (отбирает не сразу, следующим движением, во время следующего шага) — отбирает, чтобы ты любил не дар, но Дарящего, чтобы ты знал, что даже в дарении ты — лишь одна из волн Его потока. В один и тот же миг существования ты и близко, и далеко; перед тобой в равной мере и твой друг, и твой хозяин, ты в равной мере и дитя, и слуга. Это — самое первичное — никогда не будет преодолено тобою. Ты будешь жить в вечности тем, кем уже был. И даже если твоя добродетель, твоя мудрость, твоя любовь неимоверно возрастут, даже если ты превзойдешь людей и ангелов и вознесешься превыше небес, даже тогда ты не покинешь своей исходной точки. Но как блаженно это самое первичное! Двигаясь вдоль изогнутой линии развития, ты все время будешь соскальзывать назад, к этому исходному чуду — ибо непостижимо и прекрасно бытие любви.