Сердце мира

Произнесенное Слово Божье было Любовью. Ибо любит тот, кто раскрывается, чтобы сообщить о себе, а Бог совершил это Своим Словом. Само произнесение уже было Божьей любовью, а таким образом — и произнесенное. Произнесение не могло быть ничем иным, как только лишь произнесенным, ибо Слово было у Бога, и Бог был Слово. Источник начал бить, и из струй его возник источник. В этом мире было достаточно старых, вымерших водоемов, новым же было то, что вода заструилась, изливаясь из самой себя. Чаша Божья была преисполнена — настолько, что можно было принять ее за чашу гнева Его; но если Бог посылает грозу, то облака Его гнева грохочут грохотом любви.

Вниз стремится вода — это любовь влечет ее за собою, это ее устремленная к земле сила падения. То, что от верха, жаждет не верха, но низа, и требует этого опыта — опыта падения вниз. То, что от верха, хранимо и чисто, оно раскрывается, только падая вниз. То, что от низа, естественным образом тянется вверх: стремление к свету, устремленность ко власти — каждый конечный дух жаждет утвердиться, жаждет обрести свой венец под солнцем бытия. Тот, кто беден, стремится к богатству — к богатству силы, богатству тепла — через мудрость и сочувствие. И в этом закон мира: псе существующее стремится от непроросшего семени к развившейся жизни; еще неосуществившееся, еще только возможное неудержимо пытается обрести свою форму, а спрятанное во тьме пробивается — через почву, через землю и песок — к свету. В этом всеобщем стремлении живые существа сталкиваются друг с другом и друг друга взаимно ограничивают; границы, возникающие между ними в этой игре, в этой битве за существование, подвижны, а пограничные столбы называются обычаями, условностями, семьей или государством. Эта тяга ввысь, эта энтелехия по-своему свидетельствует о том, что Творец в сущности Своей добр — ибо нее доброе стремится преодолеть самое себя на пути к самораскрытию, и о том, сколь темна тяга творения к Богу — ибо стремление ее лишено покоя, оно проникнуто голодом и ненасытно опутывает мир, человека и Бога — для того, чтобы умиротворить свою пустоту. И поэтому издавна называют любовь человеческую бедной и скудной, любовью, жаждущей красоты, жаждущей, чтобы в слепоте и опьянении породить нечто достойное любви.

Но Слово явилось свыше. Оно явилось из полноты Отца. В Нем не было стремления, ибо Оно Само было полнотою. В Нем был свет, в Нем была жизнь, в Нем была любовь без страсти — любовь, милосердная к пустоте, решившаяся заполнить собою бездну. Но сущность пустоты состояла в стремлении самой пустоты достичь наполненности: это была ненасытная пустота — пасть, ощерившаяся зубами. Свет проник во тьму, но у тьмы не было глаз для света — у нее был лишь ненасытный зев. Свет пришел для просветления тех, что сидели во тьме смертной, и это означало, что они должны были познать излияние света и сами превратиться в струящийся свет. Это означало бы смерть стремления и воскресение его в любви.

Человек устремляется вверх, Слово же устремляется вниз. Так происходит их встреча — на полпути, в середине, в точке Посредника. Но Слово и человек пересекаются друг с другом, как скрещиваются друг с другом мечи — воли их противоположны. Ибо отношения Бога и человека — не то, что отношения мужчины и

женщины: Бог и человек не дополняют друг друга. Мы не можем сказать: Богу нужна пустота, чтобы явить Свою полноту — подобно тому, как человеку нужна полнота, чтобы пустота его была насыщена. Мы не можем сказать: Бог нисходит, чтобы человек взошел. Если бы речь здесь шла о некоем взаимообмене, то человек, поглощенный Божьей любовью, использовал бы ее как пищу, во утоление своих ненасытных стремлений, воля его к власти одолела бы волю Божью, а лишенное дыхания Слово не одолело бы тьму. И достигнутое человеком было бы хуже исходного, ибо в порочный круг его собственного «я» он вовлек бы не только себе подобных, но и Самого Творца, уготовав Тому роль движущей силы своей эгоистической страсти.

Но если встреча все же произойдет, какой путь должен быть избран? Тьма должна просветиться, слепое стремление должно претвориться в зрячую любовь, слишком разумная воля обладать и развиваться должна просветлеть, став неразумной мудростью саморасточения. Вместо размеренного, минующего Слово восхождения к Отцу следует избрать другую перспективу — вместе со Словом идти в ином направлении, спускаясь по ступеням, неуклонно ведущим вниз, спускаясь, чтобы обрести Бога по дороге к миру, и не искать никакого иного пути, кроме пути Слова, идущего к Отцу. Ибо искупительна лишь любовь, а что такое любовь, известно Богу, ибо Бог есть любовь. Не может быть двух разновидностей любви. Помимо Божьей, никакой иной, никакой человеческой любви. Есть лишь любовь, установленная Богом и возвещенная Словом Его: любовь нисхождения вниз, любовь излияния в пустоту, и в этом сила и правда, данная Им всякой любви.