Сердце Мириаля

— О каком порядке ты говоришь? — тотчас ядовито откликнулся напарник. — Твоя подружка, эта старая перечница, поставила здесь, в амбаре, своего злосчастного конягу — да еще и велела, чтоб я его охранял! У меня, понимаете ли, от голода живот прилип к позвоночнику, а она оставляет под самым моим носом этот ходячий кусок мяса — специально, чтобы меня помучить, не иначе! Вельдан, я больше не могу! Сколько еще мы должны здесь торчать? Я скоро захлебнусь собственной слюной!

С кровати, на которой лежала Вельдан, видно было, как в темноте густо валит снег, неистово крутясь в порывах ветра. Она передала дракену эту картину.

— Похоже, душа моя, придется тебе стиснуть зубы и терпеть. Нынче ночью подыматься в горы — чистое безумие.

— Безумие — оставаться здесь, — проворчал Каз. — Зловредные людишки так и шныряют повсюду, вынюхивают и высматривают. С другой стороны…

— Что? — резко перебила Вельдан. Ей совсем не понравился этот задумчивый тон. Всякий раз, когда дракен что-то замышлял, кому-нибудь непременно приходилось солоно.

— Да так, ничего, — легкомысленным тоном отозвался Каз. — Правда пустяки.

Ой-ей-ей, подумала Вельдан. Вот теперь нам точно несдобровать.

— Я немножко замечтался, вот и все, — продолжал напарник. — Полагаю, таков первый признак медленной голодной смерти.

— Каз, пожалуйста, подумай о Тулак. Ей здесь жить и после нашего ухода. Не затевай ничего, что только ухудшит дело.

В ответ Вельдан получила только зловещее хихиканье дракена и под одеялом стиснула кулаки. Ну погоди, я еще до тебя доберусь!

Ох уж этот Казарл! Невозможно предвидеть, что он придумает в следующий раз. Непредсказуемый Каз, единственный в своем роде, — и это не игра слов. Насколько было известно Тайному Совету, в мире не было других дракенов — а впрочем, Совету были доступны далеко не все уголки мира. Даже для чародеев существовали места, где проникнуть через Завесы оказывалось невозможно, и все тайны этих мест так и оставались тайнами. Правда, одна чародейка — мать Вельдан — сумела, как видно, проникнуть в такое потаенное место, но поскольку она умерла, никто так и не узнал, как ей это удалось. Быть может, подумала Вельдан, моя мать — единственная, кто смог это сделать. Но… каким образом? И почему?

Никто из живущих в Гендивале не хотел — да и не мог — рассказать Вельдан всю правду о ее родителях. Даже приемные отец и мать (оба чародеи), которые вырастили ее. Они твердили только, что отец ее никому не известен — какой-то чужак, случайный любовник, с которым мать Вельдан повстречалась в одном из своих путешествий и с которым рассталась, не пролив и слезинки. Чутье телепата подсказывало Вельдан, что они лгут — особенно когда она сравнивала эту историю с рассказом об участи своей родной матери.

Когда Вельдан была еще грудным младенцем, что-то заставило ее мать покинуть родной дом и крохотную дочку — и исчезнуть бесследно. Через два года ее нашли на границе Гендиваля. Никто не знал, откуда она возвращалась, а раны ее были так серьезны, что она угасла прежде, чем успела получить помощь целителей. В заплечном мешке ее был только сверток, столь тщательно укутанный мягкими одеялами, что стало ясно: в нем находится нечто хрупкое и ценное. Так оно и было. В свертке обнаружилось одно-единственное яйцо величиной чуть больше человеческой головы, абсолютно черное, но отливавшее изменчивым радужным, сиянием. Единственное, что мать оставила в наследство своей дочери, — дракен Казарл.