Сердце мое

И в наступившей тишине она проследовала за ним к его машине — классическому «ягуару» черного цвета, припаркованному неподалеку. Тонкие, плавные линии автомобиля показались Шелли настолько же привлекательными как и черты самого владельца машины. И автомобиль, и его хозяин — оба были одновременно сдержанными, воспитанными, но вовсе не такими уж ручными и предсказуемыми…

Хотя машине, по-видимому, было уже больше десяти лет, двигатель заработал после первого же поворота ключа. Раздалось глухое, раскатистое урчание мотора. Забравшись внутрь салона, Шелли несколько раз оценивающе провела кончиком пальца по кожаным сиденьям и пристегнула ремень.

Управляемая сильными, мужественными руками Кейна, машина понеслась по извилистой дороге с легкостью проворной, изящной дикой кошки.

— Где ты обычно оставляешь машину? — спросила Шелли Кейна.

— На одной довольно неплохой, хотя и дороговатой стоянке — здесь, неподалеку, — ответил Кейн. — Особенно когда надолго уезжаю из города.

«Когда надолго уезжаю из города» — эти слова эхом зазвучали в голове Шелли.

«Впрочем, я сама должна была об этом догадаться», — сказала она себе. Ведь ничто, абсолютно ничто — ни в облике, ни в поведении и манерах Кейна — не говорило о том, что перед ней был человек, привыкший к монотонной жизни на одном месте.

— Ты у нас, стало быть, путешественник. — Голос Шелли прозвучал довольно уныло.

Кейн на мгновение обернулся, всматриваясь в выражение ее лица. Потом снова молча сконцентрировался на дороге.

То, что он увидел, обернувшись к ней, поразило его. Лицо ее было сейчас точь-в-точь таким же, как и тон ее голоса: далеким, отстраненным, почти чужим. Вот она сидела рядом с ним, на соседнем сиденье, он легко мог бы дотронуться до нее рукой, если бы захотел этого, — и вместе с тем, казалось, она находилась далеко, бесконечно далеко от него — на расстоянии многих и многих световых лет. И с каждым мгновением, с каждым непроизвольным, едва заметным движением, с каждым вдохом и выдохом удалялась от него еще больше.

Когда Кейн наконец заговорил, тон его голоса был вполне мягким и спокойным — и все же он не мог скрыть своего удивления и гнева за это неожиданное ее отстранение.

— Твои слова прозвучали точно ругательство…

— Так это или нет, но факт остается фактом. Ты — путешественник. И это факт. Такой же непреложный, как неизбежность смерти.

— Но ведь жизнь — тоже факт, — возразил он.

Шелли пожала плечами. Сейчас она казалась абсолютно холодной и спокойной — используя все свое самообладание, точно защиту от Кейна. Как будто ей и впрямь требовался надежный щит, чтобы оградиться от сводящей с ума привлекательности, притягательности человека, сидящего с ней рядом.

«Я прекрасно помню, как состарилась моя мама в постоянных заботах о том, как бы привнести уют в жизнь отца — такого же путешественника и бродяги, — резко напомнила себе Шелли. — Одного этого мне должно быть вполне достаточно, чтобы…»

Однако это было еще не все. Она ведь и сама раньше была замужем за человеком, жизнь которого протекала в постоянных разъездах. А она-то надеялась, что, если ей удастся создать настоящий, теплый, уютный и гостеприимный дом, муж навсегда откажется от своих странствий.

Она ошиблась.

«Такие вот путешественники просто не способны оценить ни домашний уют, ни женщин, его создающих, которые ожидают возвращения своих мужей, все надеясь, надеясь и надеясь — до тех пор, пока наконец не умрет даже эта надежда. Сколько раз мне еще получать одни и те же удары от жизни? Все, достаточно. Только дурак дважды попадает в одну и ту же яму».

С мрачным видом Шелли порылась в своей кожаной сумочке, тем самым давая себе немного времени, чтобы получше прислушаться к собственным же советам. В конце концов она вытащила оттуда небольшой блокнот и изящную золотую ручку. Открыв блокнот на чистой странице, она поудобнее устроилась на сиденье и крупными буквами написала прямо посередине: «Кейн Ремингтон».

— И сколько же времени обычно проводишь здесь? — спросила Шелли абсолютно нейтральным голосом человека, интересовавшегося исключительно деловой стороной вопроса.

Меньше всего на свете ожидал Кейн услышать его от женщины, еще недавно буквально таявшей, сгоравшей от страсти и желания в его объятиях.

Чуть слышно выругавшись себе под нос, Кейн резко снизил скорость «ягуара». Машина недовольно зарычала — громко и почти сердито, точно обиженный дикий зверь.

Подняв глаза от блокнота, Шелли с любопытством посмотрела на Кейна. Он продолжал вести машину точно так же, как сегодня вел мотоцикл — ловко и умело.

С правой стороны дороги, по которой они ехали, непрерывно тянулись густые заросли, как, впрочем, и слева, разве что там они казались еще гуще и непроходимее.

На очередном крутом повороте тормоза резко заскрипели. Только тогда поняла Шелли, Насколько рассержен был Кейн. Непонятно, каким образом, и все-таки как-то он догадался о ее окончательном решении сохранить с ним не более чем чисто деловые отношения.