Сердце мое

Но за всеми этими вопросами Шелли самой себе скрывался страх — холодный страх, парализующий всю ее чувственность.

«Смогла бы я возбудить его до предела, — спрашивала себя Шелли, — а потом оказаться настолько женственной, чтобы полностью удовлетворить его?»

Страх и сильнейшее чувственное желание боролись сейчас внутри Шелли. Она прищурилась, однако это не помогло: перед глазами у нее по-прежнему оставался Кейн, идущий ей навстречу. И каждое движение, каждый поворот его тела манили ее безудержно, обещая страсть, ласку и нежность. Конечно, Шелли встречала в своей жизни и других мужчин: они были красивее, совершеннее, лучше смотрелись, выглядели более свойскими, утонченными. Однако ни один из них не был столь же интеллигентен, чувствителен и деликатен, как Кейн. И ни один из них никогда не казался Шелли таким привлекательным и внешне, и духовно, никто не будил ее чувства так, как Кейн Ремингтон.

Ни один из них не смог вызвать в ней желание забыть все свои прежние страхи и неуверенность, желание отдаться. Кейну же это удалось практически сразу. Лишь он, он один смог разбудить в ней какой-то нежный цветок, который распускался сейчас в ее теле, медленно, осторожно раскрывая лепесток за лепестком. Шелли едва заметно вздрогнула. «Да, но что будет потом, если я забуду обо всем и подчинюсь, уступлю своим чувствам, одновременно пугающим и очаровывающим все мое существо? Что, если Кейн прав? Что, если я действительно смогу доставить ему радость?.. Боже милостивый, а если он ошибается, что тогда?..»

— Проснись, ласка! — раздалось у нее над ухом. — Настало время обедать, а ты обещала быть нашим поваром.

Шелли быстро открыла глаза — и в то же мгновение пожалела об этом. Кейн стоял так близко, что она, повернув немного голову, могла бы слизнуть золотистые капельки воды, стекающие с его ноги. В этот момент она почему-то вспомнила, какими твердыми были его бедра, когда он сжимал ее в объятиях, вспомнила и о другой, более настойчивой твердости. Почти в отчаянии она отвела глаза от его плотно облегающих тело влажных плавок. Но тонкий треугольник темных, чуть курчавящихся волос на животе, постепенно переходящий в гораздо более густую растительность на груди, нисколько не охладил ее чувственность. Больше всего на свете хотела бы она сейчас прижаться щекой к его сильной груди, потереться тихонько, почувствовать теплую кожу его тела под густыми темными волосами и прикоснуться к ней кончиком языка, попробовать, какая она на вкус..

Внезапно Шелли осознала, что, пожалуй, слишком долго смотрит на тело Кейна не отрываясь. Подняв голову, она увидела, что и его глаза потемнели, стали почти непроницаемо-черными от страсти.

— Знаешь, чего бы мне сейчас больше всего хотелось? — спросил он ее.

Она покачала головой, не в силах вымолвить ни слова — настолько сильно билось ее сердце, совершенно лишая ее дара речи.

Кейн медленно опустился на колени прямо в песок рядом с Шелли, но не касаясь ее. Он просто боялся позволить себе это, не будучи уверен в том, что сразу же после не накинется на нее, страстно сжимая в объятиях. Он явно читал чувственный голод и восхищение в ее глазах, неотрывно глядящих на него. Сейчас он хотел только одного: просунуть пальцы под ее модный, сводящий с ума одним своим фасоном французский купальник и ласкать ее, все ее тело, медленно, осторожно, легко — так, чтобы и в теле Шелли можно было ощутить желание, ту готовность, которая читалась в ее темных глазах.

— Я просто хочу показать тебе самой, как ты прекрасна.

— Я не прекрасна, нет, — тихо возразила Шелли.

— А для меня — да.

Одной рукой Кейн крепко сжал сразу оба ее тонких запястья, вытянул ее руки над головой и опустил их на песок. А потом медленно наклонился над Шелли.

— Билли… — начала было она, но Кейн прервал ее:

— Он так увлечен серфингом, что больше ни до кого на свете ему дела сейчас нет. Но даже если он и посмотрит в нашу сторону, то увидит только мою спину. Я ведь непрозрачный…

Кейн скользнул взглядом по ее лицу, тонкой нежной шее, опуская глаза все ниже, к изящному округлому изгибу ее грудей. Свободной рукой он провел по ее телу, точно повторяя движения взгляда, до тех пор, пока пальцы его не остановились у ее груди.

Шелли вдруг поняла, чего он хочет и что на сей раз она уже не сможет ему помешать.

— Нет, ты не сделаешь этого! — тихо, но решительно сказала она.

— Я? Не сделаю? Отчего же? Как раз наоборот…

— Тогда я закричу… Билли услышит.

— Что ж, придется сказать ему, что ты ужасно боишься щекотки…

С этими словами Кейн осторожно провел кончиками пальцев по гладкой ткани купальника. И снова остановил руку, не позволив себе интимного прикосновения.

— Все-таки было бы лучше объяснить мне, почему ты так не хочешь, чтобы дотрагивались до твоей груди… — пробормотал он.

Шелли залилась краской от гнева и смущения.

— Ты и сам это прекрасно знаешь, — ответила она.

— Но ведь далеко не все мужчины такие, как твой бывший муж, — возразил ей Кейн.