Сердце, молчи

Он не бросил ни единого взгляда в мою сторону во время нашего диалога. Спокойно продолжал управлять автомобилем и следить за дорогой.

До боли прикусив губу, отвернулась к окну:

– Пожалуйста, не настаивай на этом.

– Разве я настаиваю? Мы ведём простой разговор.

– Ты пытаешься повлиять на моё решение.

Повисла долгая пауза.

– Каким бы продуманным ни был твой выбор, Анна, он все равно окажется неверным. Останешься со мной – будешь чувствовать вину перед своим женихом. А если уедешь сегодня в аэропорт, то никогда не простишь себе, что хотя бы раз не поступила так, как сама этого хочешь.

Я накрыла его руку своей, и он тут же перевернул ладонь вверх, переплетая наши пальцы. У него очень красивые руки. По-настоящему мужские, сильные, узловатые от расширенных вен. И, несмотря на затвердевшую мозолистость, аккуратные. Наверное, по рукам человека многое можно сказать. Тогда я бы определила Яна как сильного и в то же время невероятно нежного мужчину.

– Я могу помочь тебе. Могу избавить от угрызения совести или чувства вины.

Слабо улыбнулась. Дьявольский манипулятор.

Ян повернулся и за затылок притянул мою голову к себе, опаляя клубничным дыханием приоткрытые губы.

– Хочешь?

– И каким образом ты это сделаешь?

– Я просто лишу тебя права выбора. Никуда не отпущу.

Глава 20

– Что ты вытворяешь, Аня? – устало спросил отец.

– Просто хочу немного отдохнуть. Я ни разу не брала отпуск с тех пор, как начала на тебя работать. Надеюсь, ты не будешь против, если задержусь на несколько дней.

В телефоне послышался протяжный выдох.

Мне двадцать шесть, я взрослая, самостоятельная девушка и до сих пор на все свои действия прошу разрешения у своего отца. Пора что-то менять в жизни…

– Могу тебя заверить, что максимально, насколько это возможно, дистанционно решаю все рабочие вопросы.

Например, бесстыдно начать врать. Два дня не проверяла электронную почту и не связывалась со своей помощницей. А что сейчас происходило в моём офисе, понятия не имела.

– Где ты сейчас находишься?

Так сильно сжала телефон, что тот чуть не треснул от давления пальцев. Может, снова соврать?

– Я всё ещё на вилле Яна Кирилловича, но вечером перееду в отель.

– Ань, ты меня за дурака держишь? – спокойно спросил папа. – Ты с ним, ведь так? Между вами что-то произошло?

То ли я не умела врать, то ли отец отличался чрезмерной проницательностью, но лгать ему никогда не имело смысла. Ходячий детектор лжи.

– Ты хоть понимаешь, как глупо и опрометчиво поступаешь, ввязываясь в короткую интрижку с таким человеком, как Ян Черных? Он же потребитель, Аня. Проглотит тебя целиком, не разжёвывая. Где твоё чувство достоинства?

Прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов полной грудью. Я не позволю окрасить в чёрное самые яркие и прекрасные моменты моей жизни.

– Ты просто подвернулась ему под руку, дурочка. Думаешь, он действительно обратил внимание на такую, как ты?

– Хватит, папа.

– Знаешь, что я прав, – равнодушно изрёк он. – А о Владе ты подумала?

Брильянт на моём безымянном пальце насмешливо подмигнул миллионами радужных искорок.

– Я сама с ним разберусь.

– Ты моё полное разочарование, Аня, – в тысячный раз услышала я. – Лучше бы тЫ оказалась на месте Максима.

Последнее слово, как всегда, за ним. Долгожданные короткие гудки оповещают о завершении очередного неприятного разговора, который ничего, кроме опустошения, выжженного ядом его слов, не приносит.

В жестоких изречениях ему нет равных. Папа умел с бесстрастным лицом точным движением вонзить по самую рукоять нож в сердце и несколько раз его там прокрутить.

Как только появлялась возможность, он не отказывал себе в удовольствии унизить меня или пристыдить. Иногда делал это прилюдно, на всеобщее обозрение. Например, как это часто бывало, на планёрках, перед всем рабочим коллективом. Любил растоптать мою и так заниженную самооценку или в сотый раз указать, что я не настолько хороша, чтобы привлечь мужское внимание.

Но всё это ничто, по сравнению с невыносимой и жестокой правдой: мой отец искренне сожалеет, что в тот злополучный день, когда моего брата не стало, на его месте не оказалась я – виновница всех его непомерных бед, душевных страданий и искалеченной жизни. Я – причина смерти его любимой женщины и желанного сына. Я – ходячее напоминание его несбыточных мечт.

Разумеется, решение не возвращаться домой было принято осознано, и всецело принадлежало лично мне. Несмотря на заверения никуда меня не отпускать, Ян никогда бы не позволил себе силой удерживать человека, ну хотя бы потому, что это было ниже его достоинства. Посыл его слов был предельно ясен: он произвёл нужный эффект, и необходимость сделать какой-либо выбор, сама по себе исчезла. Я просто поступила так, как сама этого хотела.