Сердце, молчи

Я несколько раз моргнула, прежде чем окончательно поняла, о какой именно компании идёт речь. Сердце неистово забилось, отдавая глухим набатом в ушах.

– Я уверен, если нам удастся заключить с ними контракт, то участие в этом проекте станет для нас лучшей рекламой. Это уникальная возможность заявить новом продукте, и мы просто обязаны не упустить такой шанс.

Всё ещё не могла вымолвить ни слова, поэтому лишь кивнула, соглашаясь с ним. Он прав, работать с таким гигантом, как «BuildСтрой», – уже гарантия успеха.

– У тебя есть планы на эту субботу?

– Никаких планов, Николай Павлович.

– Отлично, отлично. Тогда я очень буду тебе благодарен, если согласишься сопровождать меня на один благотворительный вечер. Там будет присутствовать и Ян Черных, надеюсь, он сможет уделить нам минутку своего времени.

Глава 29

Я его сразу увидела, вернее почувствовала.

Воздух вдруг превратился в густую, настолько тяжёлую массу, что обычный вдох и выдох стали чем-то из области невероятного и недосягаемого. Такой же эффект он произвёл, когда я впервые заметила его, разглядывающего меня сквозь тёмные стёкла солнцезащитных очков.

Тогда не видела его взгляда, но была уверена, что если их снимет, то наткнусь на преграду в виде неприступной стены – огромной, бетонной, непробиваемой. Таким его знали окружающие. Таким его знала я, пока он не позволил узнать себя настоящего. Щедрого, нежного, дарящего несравненные ощущения и эмоции, которые смогла пережить лишь однажды, в течение десяти самых счастливых дней в моей жизни.

Невидимая тонкая ниточка, что связала нас два года назад, натянулась, норовя оборваться под тяжестью нахлынувших воспоминаний и эмоций.

Предвкушение от предстоящей встречи неизбежно. Я знала ещё утром, что увижу его, и пыталась подавить неконтролируемую эйфорию, которую чувствовала на протяжении всего дня, но у меня не получилось.

Мышцы живота скрутило, спина одеревенела, и я, будто парализованная, с недопитым бокалом вина в руке следила за его передвижениями.

Взгляд строг, впрочем, как и весь облик. Плевать он хотел на дресс-код сегодняшней вечеринки. Правилам пусть следуют остальные, а он эгоист до мозга костей, дорожит своим комфортом и ни за что не наденет удавку в виде бабочки или неудобный смокинг, который каждого второго мужчину на сегодняшнем вечере делал похожим на напыщенного павлина.

Окружающие с заискиванием подходят к нему, приветствуют. Многие на этом сборище сливок высшего общества пришли, чтобы эти самые сливки слизать – в виде новых знакомств или очередных сделок. Кстати, именно поэтому мы тоже здесь находимся.

– Мы учились вместе на одном факультете, —сказал мой босс.

– Правда? – с удивлением спросила.

Как же тесен мир.

– Угу. Только на третьем курсе ему предложили стипендию в каком-то из университетов Англии, и он естественно не отказался. Так вот. Помню, на одной из вечеринок он сильно напился и полез в драку. По какой причине – так никто и не понял. Тогда повязали человек двадцать, меня в том числе. Мы вместе просидели в обезьяннике более суток.

Представить картину, которую описал Николай Павлович, было трудно. Ни Черных, ни мой босс не производили впечатление дебоширов или неуравновешенных личностей, а, наоборот, очень рассудительных, продуманных персон с высокоморальными принципами. Хотя в молодости люди порой очень импульсивны и им свойственно совершать ошибки.

– Думаете, он вас помнит?

– Помнит, Аня, помнит. Я рассёк ему бровь, а он сломал мне нос. А потом, оказавшись вместе в одном изоляторе, мы философствовали на тему того, как жесток мир, в котором мы живём. Кстати, он оказался очень интересным собеседником.

Пригубила вино, пряча улыбку за хрустальным бокалом.

Да. В этом весь Ян Черных. Его можно слушать бесконечно. Пожалуй, это единственный знакомый из моего окружения, который умудрялся в короткую фразу вложить объёмный смысл. Он лаконичен, некоторым кажется необщительным, но это всего лишь первое впечатление. Обманчивое. Потому что если решит допустить к себе ближе, то вам откроется бездонный мир невероятных, уникальных, захватывающих историй и размышлений.

Босоножки, хоть и на невысоком каблуке, до жути неудобные. Ещё не разношенные, беспощадно впивались в кожу, натирая и причиняя боль. А я, разумеется, впопыхах, чтобы не опоздать на сегодняшний вечер, забыла лейкопластырь, который бережно оставила на тумбе в прихожей.

В какой-то момент рана сильно отдала болезненной пульсацией в ступне, и я, чтобы не оступиться, рефлекторно вцепилась в руку Николая Павловича.

– Простите, – сказала, наклонившись, чтобы поправить тонкий ремешок на обуви, всё ещё держа своего босса за рукав пиджака.

– Что же ты, Аня, над собой издеваешься?

– Ну знаете, красота требует жертв и всё такое, – улыбнулась я.

– Делать вам нечего. Женщинам я имею в виду. Вера тоже понакупает лабутенов, раз обует, а потом лежат нетронутые в коробках, только пыль собирают. Каждый раз надевая их, жалуется, что неудобные, но и купить более комфортную обувь тоже не решается.