Сердце, молчи

Роскошный атрибут из моей прошлой жизни. Примерив раз, приходишь к однозначному выводу – в них можно красиво сидеть. Не более.

Спросил бы кто меня года три назад, что думаю о вещах, не обязательно эксклюзивных или брендовых, на которые мы, женщины, падки, без промедления бы ответила, что это одна из главных составляющих нашей повседневной жизни, что делает нас более уверенными и – почему бы и нет – счастливыми. А сейчас… сейчас твёрдо могу утверждать, что ничего более ценного, чем здоровье или любовь и признание близких людей, нет. Всё остальное не важно. От слова совсем. Когда на кону в прямом смысле поставлена жизнь, все материальные блага обесцениваются, теряют весомость и особое значение, которые мы им неосознанно присваиваем.

– Скучно сегодня. Хорошо, что Вера отказалась меня сопровождать, а то бы пришлось слушать её нытьё на протяжении всего вечера.

Не совсем приятные слова, но интонация, с которой они были произнесены, и блеск в глазах при упоминании жены без сомнения указывали на безграничную любовь, которую испытывал мой шеф к своей супруге.

– В её положении лучше дома перед телевизором шоколад с чаем попивать, – с улыбкой сказала. – Когда кесарево назначили?

– Через две недели, – ответил дрогнувшим голосом мой босс.

– Всё будет хорошо. – Мягко дотронулась до его руки. – Наберитесь терпения. Вера сильная женщина и родит вам здоровую дочь.

– Спасибо, Анечка.

Его рука с благодарностью накрывает мою.

Будто кто-то невидимой силой заставляет перевести взор в противоположный угол банкетного зала.

Там стоит он. С отстранённо вежливым выражением лица слушает собеседника. Пара еле заметных кивков и нетерпеливый взгляд на наручные часы – скупой набор действий, максимально говорящих о незаинтересованности в диалоге.

Он высок и на фоне остальных мужчин выглядит внушительно. Подавляет окружающих одним своим присутствием и бешеной энергетикой, вибрирующей эманациями давно признанного авторитета, не подлежащего даже малейшему сомнению.

Вдруг резко поворачивает голову. Смотрит в упор, пригвоздив к полу, переводит взгляд на ладонь Николая Павловича, что всё ещё сжимает мою руку. Тёмный взгляд, поверхностно полоснувший по нашим фигурам, возвращается к собеседнику.

Узнал меня. В этом нет сомнений, даже если не подал виду. Интересно, а когда мы столкнёмся лицом к лицу, как отреагирует? Притворится, что не знаком со мной? Хотя, Ян Черных и притворство – это две составляющие, которые априори не могут существовать в одном флаконе. Чересчур прямолинейный, порой бестактный. Человек, который привык заявлять о своей позиции, но в то же время никогда не вступит в спор.

– Он направляется к нам, Ань.

Он. Сжимаю ножку хрустального бокала.

Направляется. Подношу к губам.

К нам. Делаю большой глоток кисло-сладкой жидкости.

– Я же говорил, что он меня помнит.

Высокая фигура, облачённая в идеально выглаженный чёрный костюм, останавливается аккурат напротив меня. Не сразу запрокидываю голову, чтобы встретиться с пронизывающим взглядом. Почему-то смелости не хватает. Как и два года назад, робею лишь от одного его присутствия.

– Здравствуй, Анна.

И его «н» с нажимом бьёт наотмашь воспоминанием о нашей незабываемой близости, что намертво въелась в мой мозг.

Его внимание полностью сосредоточено на мне. Оно льстит и раздражает. Никогда не любила находиться в центре внимания, а его интерес к моей персоне лишь подогревает любопытство окружающих. Меня же заставляет нервничать, переступать с ноги на ногу, от чего тонкие лямочки на босоножках ещё сильнее впиваются в кожу.

Признаться, это только радует, потому что саднящая боль отрезвляет и вытягивает на поверхность из пучины нахлынувших воспоминаний.

– Здравствуй, Ян.

Не могу не подарить ему улыбку. И, даже несмотря на причинённую душевную боль и проблемы, которые возникли как последствие нашего знакомства, зла на него не держу. Если только чуть-чуть. Самую малость. Но это так, лишь отголоски из прошлого. Совсем несущественные, которым даже не стоит придавать значение.

Поднимаю глаза.

Ну же. Улыбнись в ответ. Ведь ты умеешь. Позволь в живую наблюдать, как сталь в твоих глазах плавится и превращается в антрацитовый бархат, почти чёрный, переливающийся.

– Как же так, Аня? Даже не обмолвилась о том, что лично знакома с Черных. Устроила бы нам встречу и не пришлось бы тратить время на сегодняшнее мероприятие.

– Я не настолько близка с Яном Кирилловичем, чтобы договариваться о личных встречах.

Украдкой бросила взгляд на Яна. Тот никак не прокомментировал моё замечание, лишь слегка дрогнувшие губы указали на то, что мои слова его позабавили.

– С таким инновационным продуктом, как у тебя, Горин, двери с ноги открывать в пору, а не по банкетам за потенциальными клиентами бегать.

– Помнишь меня?

– Рано мне ещё на память жаловаться.

Мужчины пожали друг другу руки.

– А позволь спросить, откуда тебе известно о наших новых технологиях?

Да-да, мне тоже интересно знать. Информация-то конфиденциальная. Вроде. Или?

Ян открыто проигнорировал его вопрос, но вместо этого сказал:

– С вами свяжутся, назначат встречу.