Сердце морского короля (СИ)

Невис поклонился и выплыл из комнаты, у двери обернувшись и глянув на Джиад с таким извиняющимся лицом, что сразу стало ясно: никакие любезности с обеих сторон целителя в заблуждение не ввели.

— Лил…

Джиад набрала в грудь воды, еще не зная, что скажет и нужно ли говорить вообще. То есть нужно, разумеется, но что тут можно сказать?! Что вчера она не осталась ночевать в комнате Лилайна, чтобы они оба смогли выспаться? Что Алестар оказался в ее постели по чистой случайности? Что ничего не было и быть не могло? Да любые слова прозвучат глупой и трусливой ложью!

— Не оправдывайся, Джи, — негромко сказал Лилайн, отводя, наконец, взгляд от лица Алестара и снова глядя на нее. — Ты всегда решала сама. Я просто не понимаю… Но это неважно.

— Еще как важно! — отчаянно выдохнула Джиад, рывком дергая сковавшее их с Алестаром мокрое одеяло. — Ничего не было. Лил, я не стала бы тебе врать! Что угодно, только не ложь между нами. Если ты мне не веришь…

«Я не буду оправдываться, — подумала она, глядя в глаза того, кому была стольким обязана. Кого даже любила по-своему. И уж точно не предала бы ни словом, ни делом, ни слабостью плоти. — Не буду, слышишь?!»

— Если ты мне не веришь, — повторила она, чувствуя, что каждое слово дается с болью, а лицо лихорадочно горит, — значит, и говорить не о чем.

Она уронила ладонь на одеяло и стиснула пальцами мягкую ткань. Серебристая чешуя хвоста Алестара мерцала, оттеняя смуглую кожу ее ног — вчера Джиад легла, стянув штаны и оставшись в одной белой рубашке, едва доходящей до середины бедра. Теперь это выглядело… Да уж понятно — как! Одна постель и одно одеяло на двоих, полуобнаженная Джиад и Алестар почти без одежды.

А еще — все эти недели разлуки, когда долг и милосердие позвали ее в Акаланте, а Лилайн остался ждать и попал в плен к Торвальду. Все это сложилось воедино, придавив Джиад чудовищной тяжестью, так что амулет на груди показался бесполезным. Воздуха не хватало. Вот странно — его хватило бы для смертельного боя, но не для нескольких слов, самых важных и нужных сейчас, но никак не находившихся.

— Джи… — тихо сказал Лилайн, едва заметно подаваясь назад и старательно не опуская взгляда ниже ее лица — на шею и грудь в расстегнутом вороте рубашки и на голые ноги.

Всего одно слово, обрывок имени. Но в нем прозвучал уже почти вынесенный приговор, и в краткое мгновение, которое нужно было Лилайну, чтобы закончить, Джиад поняла, что простить сказанное им обоим будет нелегко, если вообще возможно. И нет здесь ни предателя с арбалетом, из-под выстрела которого можно оттолкнуть Лилайна, ни спасительной дороги к морю, которой без Карраса не случилось бы. Лишь дела не лгут, но их голос часто теряется за гневными или ядовитыми словами. А если слова кажутся бессмысленными — это еще хуже, потому что тогда рвется последняя нить, соединяющая души…

— Хватит, — резко и очень холодно уронил Алестар, и Джиад вздрогнула.

Каррас снова глянул на рыжего, еще сильнее сузив глаза, будто целился из арбалета.

— Хватит, я сказал. — Алестар раздраженно плеснул хвостом и, протянув руку, дернул рычаг вызова прислуги, а потом добавил: — Сядьте куда-нибудь. Я все равно собирался с вами сегодня поговорить, так почему бы не сейчас?

— Поговори-ить? — мягко и так тягуче уточнил Лилайн, что у Джиад прокатился холодок по спине.

Слишком хорошо она знала, что такой ласковый тон у алахасца появляется на пару мгновений раньше, чем из ножен вылетает сабля.

— Именно, — подчеркнуто безразличным тоном подтвердил Алестар. — Кстати, когда я, оказавшись на попечении целителей так себя веду и встаю раньше времени, меня обычно называют безмозглым мальком. Каи-на Джиад, как вы сами подтвердили, не обязана вам отчитываться. Но раз уж это все из-за меня, я, так и быть, объяснюсь.

Он снова плеснул хвостом, изогнув его и свесив с постели, так что ее дальний край оказался свободен, и продолжил:

— Вчера у меня был тот еще день. Утром я получил известие, что караван моей невесты, плывущий с ее родины, бесследно пропал. Днем началось извержение вулкана, и мне пришлось его усмирять. Это удовольствие разве что злейшему врагу пожелаешь! А ночью, когда я добрался до дворца, мечтая забраться в щель поглубже и сдохнуть, явился посол наших заклятых возлюбленных соседей, мурена их сожри. И сообщил, что моя будущая супруга у них. И поэтому они предлагают мне новый брачный договор. А заодно такой выгодный союз, что я лучше сам на берег выкинусь. Ну или в тот вулкан залезу, пока он совсем не уснул.

Он помолчал, глядя на Карраса, а потом с явным отвращением добавил:

— Если вы серьезно думаете, что потом я был способен на большее, чем доплыть до постели, то я могу только гордиться. Но не стану — причин для этого нет.

— А чужая постель, конечно, вам подвернулась по случайности? — насмешливо сказал Лилайн, и Джиад перевела дыхание, увидев, что синий лед в глазах алахасца тает, а лицо больше не кажется высеченным из темного камня.