Сердце морского короля

И та жизнь, которая ее ждет, каждый день ее, каждый час и каждое мгновение — будут ли они счастьем всегда? Рано или поздно беда вспомнит к ней дорогу, она всегда караулит следы счастья, чтобы прийти вслед за ним. Но никакой шторм не вечен, а счастье — это то, что люди творят себе сами, неважно, хвосты у них или ноги…

— Я не знаю, — сказала она наконец. — Не знаю, это ли зовут счастьем, оно ведь у всех разное. Но знаю точно, что иной судьбы не хочу. Да, наверное, я счастлива.

— Хорошо, — ровно и просто отозвался Лилайн, и их взгляды встретились, но не как встречаются клинки, рассыпая искры, а как заботливо и уверенно касаются друг друга руки любящих людей.

— Госпожа Джиад! — окликнул ее Райгар. — Здесь какой-то малец говорит, что он вас знает. Просится поговорить.

Джиад порывисто обернулась, уже догадываясь, кого увидит, и всем сердцем желая, чтобы догадка оправдалась.

— Друг мой! — воскликнула она. — Райгар, пропустите его!

Под удивленными взглядами Лилайна и его людей рыжий конюшонок, настоящий, а не личина Всеядного Жи, торопливо прошагал от наспех устроенной на вершине холма коновязи, где было привязано несколько десятков лошадей, подойдя к Джиад.

— Госпожа страж! — улыбнулся он солнечно и поклонился ей, а потом, выпрямившись, глянул восхищенно и задорно. — Вы вернулись! А вы правда у самих иреназе в гостях были?

— Правда, — тоже улыбнулась Джиад. — Только не совсем в гостях. Я теперь там живу. Но очень рада тебя видеть. У тебя все хорошо?

Конюшонок с достоинством кивнул и махнул рукой:

— Да что я, пропаду, что ли? Вот, за конями господ придворных приглядываю… А как же вы в море? Там, небось, коней-то нету… На чем ездите?

— Там есть морские звери, — серьезно сказала Джиад. — Огромные и сильные. Салту называются. Иреназе объезжают их, как лошадей, надевают упряжь и ездят на них. Салту совсем как лошади, тоже очень умные.

— Ух… — завороженно выдохнул парнишка, взлохматив растрепанные рыжие волосы рукой. — Вот бы посмотреть… А им там, в море, конюх не нужен? Я бы научился! Я с любым зверьем поладить могу, меня даже злые собаки слушаются! И соколы охотничьи, и любая живая тварь!

— Я подумаю, — так же серьезно пообещала Джиад. — Конюхов там хватает, но, может быть, я смогу пригласить тебя в гости. Я ведь у тебя в долгу.

— Скажете тоже, — гордо ответил конюшонок, выпрямившись, но по-прежнему улыбаясь. — Вовсе вы мне ничего не должны, госпожа страж, даже и не думайте. А вот если и правда когда-нибудь морских коней покажете…

— Обязательно, — пообещала Джиад.

В памяти вспыхнула та ночь, когда ее едва не поймали люди Торвальда. Наивную любящую дуру, сунувшуюся в ловушку, чтобы узнать правду. Мальчишка-конюшонок оказался благороднее, чем природный король, и его доброта спасла ей больше, чем жизнь, сохранив веру в людей. И этот его золотой… Джиад бросила монету к подножью камня, посвященного Всеядному Жи, и все еще надеялась, что странное божество всего живого услышало ее просьбу за судьбу этого паренька. А она ведь до сих пор не знает его имени, стыдно-то как!

Но кое-что для конюшонка она может сделать даже сейчас! Пусть ей самой вскоре возвращаться в Акаланте, но во дворце останется тот, кому можно доверить присмотреть за парнишкой.

— Лилайн! — окликнула она Карраса и указала на мальчика взглядом. — Познакомься, этому достойному юноше я обязана жизнью.

Брови алахасца недоуменно изогнулись, а потом он вспомнил ее рассказ и с подчеркнутой учтивостью поклонился.

— Лилайн Каррас к вашим услугам. Друзья госпожи Джиад — и мои друзья тоже.

— Скажете тоже… — неловко повторил парнишка, и его веснушчатые щеки заалели от смущения. — Я Эйдан. Эйдан, сын Хальвера и Соны.

Рыжая шевелюра его горела на солнце, переливаясь от начищенной меди к яркому золоту, синие глаза смотрели ясно и гордо, и вся фигура паренька вдруг показалась Джиад окруженной сияющим ореолом, но это просто лучи солнца в зените облили ее расплавленным светом.

— Эйдан, сын Хальвера и Соны, — повторил Каррас. — Я запомню. В моем доме вы всегда желанный гость, господин Эйдан.

— Как и в моем, — сказала Джиад и, протянув руку, уронила ее парнишке на плечо.

Рубин Аусдрангов вспыхнул в солнечных лучах, но Джиад показалось, что улыбка мальчика — ярче и светлее.

«Потому что нет золота чище, чем золото человеческого сердца, — шепнул ей голос Жи. — Посмотри на небо».

Джиад глянула вверх и увидела в бесконечной синеве, раскинувшейся над землей, далекую черную точку. Точка плавала над холмами, то отдаляясь, то приближаясь. Большая птица? Но какая? Судя по полету — хищник.

Джиад закусила губу, еще не понимая, что задумал Жи, но уже сообразив, что стоит ждать любых внезапных игр с судьбой.

Взревели трубы — и она вздрогнула от неожиданности.

— Пойду-ка я к лошадкам, — озабоченно сказал Эйдан. — А то как бы они не испугались. Начнут с привязи рваться, друг друга поранят, потом и вовсе не успокоишь. Будьте здоровы, госпожа страж и вы, господин Каррас!

И торопливо ушел, сверкая на солнце рыжей вихрастой макушкой.

— Серьезный парень, — одобрительно сказал Лилайн. — Далеко пойдет.