сердце на двоих

Джон поднял правую руку, и его пальцы запутались в волосах Шерлока. Поцелуй становился глубже; Шерлок застонал и раскрыл рот, послушно и мягко позволяя Джону вторгнуться в него, на долгие минуты отдавая ему власть над этим поцелуем и подчиняясь движениям пальцев, гладивших его шею.

От такой необычной покорности сердце Джона забилось чаще. Не обращая внимания на слабый протестующий звук, он поднял голову, сжал пальцы в волосах Шерлока, удерживая его на месте, и начал целовать его напряженно вытянутую шею. Его взгляд упал вниз, и он положил свободную руку на грудь Шерлока, легко царапнув ногтем хорошо различимый сквозь тонкую ткань сосок.

Шерлок задрожал под ним. О боже, это и вправду его чувствительное место... Джон еще раз потер, ущипнул, и внезапно перед его внутренним взглядом встала картина Шерлока с пирсингом — маленьким колечком, которое будет видно сквозь облегающую рубашку, но играть с которым будет позволено лишь Джону.

От этого видения кровоток в его организме немедленно переменил направление, и ему пришлось поднять голову, чтобы отдышаться. Но очень скоро он снова склонился над Шерлоком, до боли впился губами в ямку у основания ключиц, крепче сжал и повернул пальцы... Содрогнувшись, Шерлок выдохнул имя Джона, напрягся всем телом — и бумаги начали соскальзывать с его коленей. Бессознательно он подхватил их и замер.

— Джон, — сказал он. Смысл был понятен без объяснений.

Джон положил неподвижную ладонь ему на грудь, разжал пальцы второй руки, так что он смог поднять голову.

— Прости, мне надо закончить...

Джон сел прямо, глубоко дыша.

— Мне тоже, — уныло сказал он. — Но я подожду. Рано или поздно тебе придется избавиться от этого напряжения.

Уже углубляясь обратно в бумаги, Шерлок лишь мельком улыбнулся на это, но когда Джон начал вставать, схватил его за руку.

— Я действительно... — начал он и неловко кашлянул. — Я действительно люблю тебя. Но такая уж у меня натура, — он не поднимал глаз.

— Я знаю, — с этими словами Джон оставил его и медленно поплелся к столу, на котором тоже были разбросаны бумаги. Возможно, стоило сказать что-нибудь более ободряющее, подумал он, бесцельно перебирая страницы. В конце концов, он и сам знал: для Шерлока дело всегда будет на первом месте. Но мощнейшая эрекция рациональному мышлению никак не способствовала.

Мало-помалу придя в себя, Джон смог сосредоточиться и обнаружил, что держит в руках лист с заголовком «Благотворительность», под которым значатся около дюжины имен и названий домов. Пробегая список глазами, он начал хмуриться.

— Проблема? — Шерлок наконец взглянул на него, и Джон покачал головой.

— Нет, вовсе нет. Просто удивляюсь, сколько добрых дел они совершают, тратя такие деньги на недвижимость, — он изучил список еще раз. — Усадьба Хайгейт, Рейхенбахский дом, поместье Морнингтон... Целое чертово поместье, подумать только, — с отвращением повторил он. — Каждое из этих названий звучит достаточно пышно, чтобы послужить ширмой для Мориарти.

Внезапно Шерлок зашуршал кипой бумаг у себя на коленях.

— Завещание миссис Харбрук, пожертвования на благотворительность! — с торжеством объявил он и перебросил еще несколько страниц. — А также первой миссис Харбрук... Другие имена, но та же схема. Ключ в благотворительности, Джон, я уверен. Вот как ему платили за его услуги. О, он гений! — Шерлок порывисто вскочил, не замечая уязвленного выражения на лице Джона.

— Эти дома разбросаны по всей стране, очень неудобно, — размышлял он вслух. — Хотя мы можем начать с самых вероятных претендентов — одного из тех, что упомянул ты, и пары других.

Джон скрестил руки на груди и оперся о стол, со знакомым муторным ощущением глядя, как Шерлок носится взад-вперед по комнате и размахивает руками, развивая свою теорию.

— Никого не смущает, когда человек жертвует на благотворительность после смерти близких или оставляет деньги по собственному завещанию: наоборот, это придает подделке достоверности. А компании, должно быть, даже претендуют на налоговые вычеты с этих сумм... Блестяще! — он развернулся на месте, сияющий, но откровенно разочарованный отсутствием похвал.

— Блестяще, — холодно откликнулся Джон.

Улыбка Шерлока увяла, в глазах проступила неуверенность.

— Джон?

Тот смотрел на него с каменным лицом.

— Скажи мне, Шерлок, — начал он угрюмо. — Скажи честно. Если бы можно было повернуть выключатель, чтобы Мориарти исчез, ты сделал бы это?

По лицу Шерлока было видно, что смена темы дается ему с трудом. Джон продолжал напирать:

— Величайший противник изо всех, что были у тебя. Без сомнения, единственный, чей интеллект ты считаешь равным своему, — Джон припомнил кое-что из тех слов, которые так больно ранили его раньше, и процитировал: — Изысканный. Нестандартный. Знающий, что такое скука.

Шерлок качнулся было к нему, но у Джона был такой замкнутый, неприступный вид, что он запнулся на полушаге.