Сердце на двоих

- Да, и думаю, так будет всегда, - ответил Гиль. По-прежнему держа ее за руку, он подвел и усадил ее на диван поближе к огню. - Отдыхай, Корделия. В доме, как мне помнится, есть столовая, но сегодня жена смотрителя - ее зовут Бланка - принесет нам поесть прямо сюда.

Она бросила взгляд в окно, на буйную заросль кустарников и деревьев, а затем на Гиля.

- "Как мне помнится"? Так ты знаешь этот дом? Ты жил здесь прежде? спрашивала она, а недоумение ее нарастало.

- Да, и мне доставляет удовлетворение мысль, что дом этот вновь принадлежит тому, кто должен им владеть - мне. Ибо это дом, где родилась моя мать, где я провел свои детские годы после возвращения в Испанию. После ее смерти я жил здесь со своей тетушкой, но, - тут он печально нахмурился, - у нее настали трудные времена, и дом пришлось продать.

Он отпустил наконец ее руку, и ей сразу же стало не хватать тепла его ладони. Потянувшись к нему, Корделия промолвила:

- Теперь я вспомнила, ты говорил мне, что твоя матушка родом из Кангас де Онис. Но что ты делал потом, покинув этот дом?

Задав вопрос, она тут же испугалась, что он не захочет на него ответить и их общение прекратится. Но ей стало важно узнать о всех витках его жизненного пути и благодаря этому понять, наконец, этого человека.

- Мы сняли домик в Кангас де Онис, и ежедневно я проходил мимо материнского дома и видел здесь чужих людей, - сказал Гиль с горечью. - А затем они уехали, и дом много лет пустовал. В общем-то, тогда для меня это было не важно. Вплоть до последнего времени я и мечтать не мог, чтобы выкупить и поправить его. После смерти тетушки меня перебрасывали из одной родственной семьи в другую, а к моменту поступления в колледж я остался совсем один.

Он замолчал и нарочито бесстрастно стал почесывать пятнистый кошачий живот. Кошка вытянулась и заурчала от удовольствия. Лицо его ушло от света, но Корделии и не нужно было видеть его. Она знала, что на нем сейчас отражены одиночество и потерянность, только что звучавшие в его голосе.

- А потом ты отправился в Англию, в университет, - нарушила молчание Корделия, надеясь вывести его из невеселой задумчивости.

- Да, школа предоставила мне стипендию, и к этому пришлось добавить те небольшие сбережения, что оставила мне мать, - сказал он. - В Англии я изучал испанскую и английскую филологию. Во время каникул натаскивал английских малышей, учивших испанский, или возвращался сюда и...

- Натаскивал испанских детей, учивших английский, - закончила она. - Это нелегкий хлеб для выходца из богатого рода. Так неужели, Гиль, тебе никогда не приходило в голову обратиться к отцу?

- Нет, - ответил он резко, - никогда. Он знал, где ему найти меня, если б захотел.

Ее сердце внезапно перевернулось от жалости к юному студенту, слишком гордому, чтобы попросить помощи, по праву принадлежавшей ему. Она начала понимать, что тогда он был подобен кошке, которая охотится в одиночку, никому не доверяя, оберегая себя ото всех, ожидая от каждого предательства или отказа. И потому, видимо, он показал Англии спину и вернулся в Астурию.

- Значит, закончив учебу, ты бесповоротно вернулся? - сказала она, прослеживая дорогу, которая привела его к Мерче Рамирес, а затем в Ла Beгy. Что ты делал потом?

Его лицо стало жестким и замкнутым, как если бы он решил, что сказал ей слишком много, и спешил закрыть брешь в своей обороне.

- Много чего, - сказал он подчеркнуто неопределенно. - Кое-что не для твоих ушей, а что-то малоинтересно. А вот и ужин.

Бланка по-прежнему улыбалась, похоже, она улыбалась всегда, в руках ее был поднос, и от него струился аппетитнейший аромат. Она приготовила традиционное астурийское блюдо - белые бобы и жареные морские моллюски, похожие на тушеное мясо, был здесь и хлеб, и красное вино в массивном графине, и мощный пласт кабральского сыра.

- Здоровая крестьянская еда, - проговорил лорд Морнингтон, без промедления за нее принимаясь. - Не отставай, Корделия, ешь! Завтра мы уже с головой уйдем в работу.

Все происходящее казалось Корделии чем-то нереальным. Она вместе с Гилем в комнате, родной ему с детства, за окном - весенние сумерки, в камине полыхает огонь, а у ног мурлыкает кошка. Англия и жизнь, к которой она привыкла, остались на другой планете. Завтра, как только что напомнил Гиль, ей придется впрячься в работу, но сегодня ночью она останется с Гилем в этом доме, отрезанном от остального мира.

Бланка включила свет, задернула занавески и затем внесла поднос с дымящимся кофе.

- Большое спасибо, - сказала ей Корделия на своем нищем испанском. - Еда была чудной!

Проговорив это, она с торжествующим видом взглянула на Гиля, который изобразил изумление.

- Ну-ну, для начала неплохо, - поддразнил он ее, - но акцент-то, акцент. Что-то с ним надо делать.

Забирая поднос. Бланка поклонилась Корделии.

- Сеньора, - назвала она ее.

- Нет, сеньорита, - поправил ее Гиль, - мисс Харрис.