Сердце напополам (СИ)

Когда Дэн рассказывал мне про Свету, я почему-то думал, что в нем говорит благодарность, которая очень быстро забудется, все же Денис – парень молодой, ему еще гулять и гулять. А потом своими глазами Светку увидел и понял – ни хера. Такую если попробуешь, все. Считай, для других потерян. И это не объяснить. Просто есть в ней какая-то подлинная сексуальность, не имеющая ничего общего с доступностью и тем более с развращенностью. О, нет. Она в характере. В Светкином коде. В достоинстве, с которым эта женщина держится. В тембре голоса, во взгляде, в спокойной уверенности в себе и практически отсутствующей потребности нравиться… Практически отсутствующей, да… Потому что когда у меня на глазах ее трахал Дэн, Свете все-таки было важно, как это выглядит. Она хотела, чтобы мне зашло шоу, которому я стал свидетелем. Иначе зачем бы она так красиво подавалась назад, запрокидывала голову, накрывала своими маленькими ладошками лопаты Дэна и чувственно извивалась, сотрясаемая его по-звериному мощными толчками? Так явно наслаждаясь собой и кайфуя… Имея внутреннюю свободу делать что хочется и возможность в любой момент сказать стоп тому, что не по душе. Может, я и стоял там, потому как имел уверенность – захоти Света меня прогнать – ничто бы ее не остановило. Но она по какой-то причине не захотела, да. И я остался.

Вопрос – что дальше? Денис – отличный парень. Он может дать Свете то, чего она достойна, и то, что я сам никогда ей дать не смогу: дом, защиту, стабильность. Детей, в конце концов. Список того, что заставляет меня оставаться в стороне, можно продолжать до бесконечности. И это никогда не изменится. Просто потому что я тот, кто есть. Людям только кажется, что лихие девяностые позади. Да, преступность уже не та, но исключительно потому, что все давным-давно поделено. Плохо, что некоторые стали это забывать. Чертов Жорик. На ровном месте ведь устроил проблему.

– Чет ты, Бать, больно задумчив. Случилось что?

– Головняков с Жориком тебе мало?

– Так все же уже решено. Забили стрелку. Такие люди будут, Бать…

– Угу. – Я опускаю взгляд на зажатую между пальцев сигарету. Дэнчик рекомендовал бросать. Наверное, надо к нему прислушаться, когда все утрясется. Дэнчик… Молодой, благодарный, по-хорошему безбашенный. Наверное, он бы мог со мной делить даже любимую женщину. Новое поколение как-то проще к таким вещам относится. Это у нас было жестко. То есть со шлюхами практиковать, конечно, можно было что угодно, но жена на то и жена, что не шлюха. А он вон как… Тоже ведь наверняка видел, что я там стою. И не в западло было. Широких взглядов мальчик. Без комплексов. Делает, что хочется, и совсем не парится о том, кто и как на это посмотрит. Если чему и можно поучиться у молодого поколения, так это жизни в кайф. Другое дело, что и тройничком Дэн рано или поздно пресытится. И тогда все равно встанет вопрос о том, кто из нас третий лишний. Точнее, не встанет. Ведь это и так понятно. Хочу ли я не у дел остаться? Нет. Тогда какого хрена я продолжаю каждую ночь прислушиваться к копошению за стеной? Уже ведь решил, что мне нет там места. А все равно тянет. К теплу. Вечерам в кругу семьи, каким-то несущественным разговорам. Откуда только взялась эта тяга. У меня… Одиночки по жизни?

Какой-то гребаный мазохизм.

– Ты хату мне нашел?

– Ах, да. Забыл совсем. Ключи забрал. Можешь заезжать.

Васек останавливается, уже коснувшись дверной ручки. Принимается шарить в многочисленных бездонных карманах. Я смеюсь, что он как гребаный Вассерман. Васька отбрехивается, посылая меня по известному адресу, и, наконец, достает связку.

– Лови.

– Говоришь, это в соседнем подъезде?

– Ага. Там и от чердака ключи. Сможешь, не палясь, ходить в гости к Дэнчику.

– Старый перестраховщик.

– Береженого бог бережет.

– И то так.

Ныряем в Гелик. Июнь. Солнце шпарит. Васек заводит мотор и приоткрывает двери, чтобы чуток проветрилось, перед тем как включить кондиционер.

– Это не Светка там?

Оборачиваюсь. И правда. Идет, обхватив предплечья, будто ей холодно. А увидев, что я на нее смотрю, оживляется и машет рукой. Что-то екает в груди. Скользнув по сытой роже Васька, вздыхаю:

– Я на пять минут.

– Если только на пять. Задерживаться нам нельзя. Сам понимаешь, какие люди подъедут.

Конечно, чего непонятного. Сам сходку собирал. Спрыгиваю с высокой подножки.

– Что случилось?

– Да ничего, – хмурится Света. – Я вас задерживаю?

– Нет. Говори.

От асфальта идет рябь. Жарко невозможно. Не сговариваясь, отходим в тень деревьев.

– Дэн сказал, вы съезжаете.

– Слушай, тебе еще не надоело мне выкать? Мне вот очень. – Достаю сигареты, подкуриваю. Сквозь дым и раскаленное марево наблюдаю за Васьком, который тоже вышел из тачки.

– Ладно. Так что с переездом? Мы сделали что-то не то? Может, как-то обидели.

– Да бог с тобой, Свет. Я почти месяц у вас кантовался. Спасибо большое, но пора и честь знать. Ведь так? – усмехаюсь и затягиваюсь дымом в надежде избавиться от ее нежного аромата, кажется, уже въевшегося в мои легкие за это время.

– Наверное, – улыбается она, а мне в этом чудится грусть.