Сердце отравителя

Справится она… знать не знает, девчонка, чего мне стоило разгрести все то дерьмо, что оставил после себя орден. И частью этого дерьма был запрет на обучение девушек магии.

Куда делся бывший магистр ордена, у которого отныне одно крыло было белое, а другое черное, мы не знали. Только слухи доходили, что его сначала едва не пришибли в одной из деревень поблизости от свободного города. Потом попытались сжечь парой долин ниже. Потом побили какие-то крестьяне, у которых послушники ордена в былое время разорили семейное кладбище.

Наверное, после этого новый аватар двух сил предпочел забиться в какую-то щель и не высовываться. Тем более что от заразы, которую он развел в неимоверных масштабах, не осталось и следа. Даже самая невинная плесень пострадала.

Как только народ узнал, что именно заставляет мертвых становиться немертвыми, он в своей обычной манере дошел до края — перепугался насмерть. Теперь самый последний нищий не подберет с помойки ту корку, на которой есть хоть едва заметный след плесени. А практикующие маги воды, воздуха и огня, из тех, кто не дотягивал до боевиков, но вполне справлялся с бытовыми заклинаниями, богатеют на глазах. Заказов по осушению и очищению всех самых заброшенных сараев и подвалов у них на годы вперед.

— Иди уже. Я буду следить за твоей успеваемостью.

Недовольное фырканье в ответ, и девчонка убежала к однокурсникам. Пусть ее. Я сам не знаю, чего от нее хочу. Поэтому не спешу чего-то требовать. Пройдет время, рана немного отболит… а там видно будет. Во всяком случае, это несносное существо, которое одновременно так похоже на И-Нин и так на нее не похоже, единственное в мире, что вызывает у меня хоть какой-то отклик в душе.

Ли Нин

— Одеяла взял? Артефакт осушения? Вяленое мясо купим в деревне.

— Не учи ученого, жена. Из тебя хозяйка как из меня праведник. Переобуйся! Опять к вечеру ноги будут мокрые.

— А по башке?! Кто здесь жена? Будь почтительнее, ученик!

— Ага, щаззз… Куда на этот раз двигаемся? Опять в библиотеку?

— Да, мне надо оставить Рин-гэ очередной отчет о шаманских техниках западных гор. Наша совместная книга скоро пополнит лучшие хранилища Гореземья. Заодно проведаем остальных.

— Ну конечно… опять эти отчеты. Куда?! А завтрак? Не пущу, пока все не съешь!

Так или похоже начиналось почти каждое наше утро после того, как мы ушли из охотничьего домика. Я всегда подозревала в Яне скрытую наседку, но никогда и не думала, насколько она там у него большая отросла.

Этот несносный человек умудрялся сооружать дом со всеми удобствами на каждом привале. Он торговался, словно прирожденный скупердяй-крестьянин, в каждой лавке, но обеспечил нас всеми необходимыми вещами для путешествия. Он каждый вечер готовил в котелке на костре такие яства, каких я не ела даже в замке Ветра или в лучших трактирах столичных городов.

Он кутал меня в два плаща и рычал, если я отбрыкивалась. Он…

Он просто был рядом.

Ругался на то, что я опять не взяла достаточную плату с купцов, которым очистила подвалы от плесени и злых духов. Разучивал тончайшие плетения для тех, кто не может оперировать большими потоками магических сил. Играл со всеми четырьмя стихиями в игры для самых маленьких учеников, нагоняя наконец то, чего ему не хватило давным-давно, когда он был беспризорным бродяжкой. Готовился встать со мной плечом к плечу в нелегкой работе странствующего мага.

Так удивительно. Мне думалось, я буду рядом с ним, чтобы уберечь его от самого себя и всех окружающих от его злости. Но оказалось, что это он хранит меня от всего на свете. От уныния, от воспоминаний, от холода на перевале, от пренебрежения ужином, когда я слишком занята своими записками.

Я хотела ради него умереть.

Но оказалось, что жить рядом с ним гораздо, гораздо приятнее.

Столько лиц, но все не те,

Кольцом на пальце мои пути,

И больше нет никаких дел.

У меня больше нет никаких дел.

У меня больше нет никаких дел,

Я храню твою тень…

Несколько вечностей с тобой,

И мне хочется верить, что доброе утро

Там, где сиянием накроет

Мой дикий север и твой вечный сумрак…

(Немного Нервно, «Сияние»)