Сердце-озеро

Железа привкус, гарью опыленный,
И звон, и шип, и скрежета свербёж,
Язык ладони в вачеге паленой:
«Чуть-чуть правее!» «Майна!» И — «Хорош!»

Размах — былинный, раскаленный ветер,

И перебранки крупная картечь,
И мужество, и клинья междометий,
Забитые в разгневанную речь.

Все это называется — работа.

Все в целом — цех, завод, бригада, план.
От смены к смене и от пота к поту —
Святейшее с греховным пополам.

А в душевой — с души чугунный вес,

Как сажа с мыльной пеною сотрется:
Казалось, будто силушки в обрез,
Ан нет! Опять играет в жилах бес.
Уйдет усталость —
                             гордость остается.

СКАЗЫ

Ветер сказывал сказы
Про вас и про нас.
Ему вторили скалы
Над речкой Миасс.
А та речка
Ухватистой горною силой
Золотинками слово
Наверх выносила.
А подголоски-погудочки
Вдоль озера Аргази
Камышовые дудочки
По всем плесам разнесли.
А башкир-гуртоправ
На реке Урале
Добрым сказам подыграл
На степном курае.
А под горой Магнитной
Люди славные
Эти сказы знаменито
Переплавили.
И пошли они звоном
Во все концы,
От мартенов и домен
Дворцам в венцы,
Паровозам в колеса,
Столбам в провода
Да по звездным плесам
Черт-те куда!..
А люди славные — с нами.
Каждый прост — и не прост:
Что ни сердце — то пламя,
Что ни слава —
До звезд!

У ГОРОДСКОГО КОСТРА

Отжившие бараки — под бульдозер.
Стропила стонут. Ухают венцы.
Тут барка жизни прошлое выносит,
А время рубит жалкие концы.
Тут ребятня копается, как дома,
В судьбе отцовской, к памяти глуха:
Кровать и примус — в план металлолома,
В макулатуру — писем вороха.
Татарскую гармошку-однорядку,
Коптилку-лампу ржавую — пинком,
Клеенчатую общую тетрадку
И сундучок с поломанным замком —
В костер, в распыл, на ветер — все в порядке!
Клеенку вмял в суглинок самосвал…
А может быть, впервые в той тетрадке
Первостроитель имя написал,
Над буквами потея и сутулясь,
Не ведая, что за великий труд
Тем именем одну из лучших улиц,
Построив город, люди назовут?
Или в руке безусого героя,
Перемахнув отеческий предел,
На фотографиях Магнитостроя
Тот сундучок всю землю облетел?
А может, под лихую однорядку
Забытые эпохой мастера,
Как первый храм, поставили палатку
И освятили песней у костра?
И в прахе писем, пущенных на ветер,
Душа кричит, живет тепло руки
Того, кому к подножию бессмертья
Приносим слезы, память и венки…

НА ОЗЕРЕ ЛЕБЯЖЬЕМ