Сердце пяти миров (СИ)

Шербера все еще чувствовала слабость, когда помогала вправлять сломанные кости бедра мужчине, который рычал на них так, словно это они сломали ему ногу. Ей пришлось справляться с головокружением, когда из раны на животе пожилого воина, которую они с трудом зашили и почти закрыли повязкой, вдруг плеснула кровь, сведя всех их усилия на нет.

Но сильнее головокружения и боли и слабости было ощущение свободы, которое принесла ей смерть четырех человек.

Сегодня будет только она одна. Сегодня и до самого завтрашнего утра она будет акрай, потерявшей спутников. Ее нельзя будет трогать, ее магией нельзя будет питаться, потому что в ней будет очень много смерти, и она не будет исцелять и облегчать страдания. Шербера на мгновение задумалась о том, что еще есть возможность умереть и пятому. Но богиня Инифри вряд ли будет еще более милосердна к своей дочери. Она не позволит Шерб освободиться до конца… и кто бы ни выжил из спутников, наверняка он выместит на ней свою боль и ярость. Сегодня он не сможет ей овладеть, но наверняка попытается избить посильнее, чтобы она почувствовала себя виноватой за то, что не страдает и не горюет.

Она надеялась, что устанет настолько, что ей будет все равно.

Шерб затянула потуже перебитую руку мужчины, которого они с лекаркой с трудом уговорили принять помощь, и отошла прочь, к следующему раненому.

Она работала до позднего вечера. В лагере постепенно становилось тихо, воины напились вина и улеглись спать — кто в своих палатках, кто прямо на камнях, благо ночь сулила быть теплой и ясной.

Господин Олдин разрешил акраяр поесть и передохнуть. В лагерь еще текли раненые — кто-то вернулся из погони, кто-то крепился до последнего, прежде чем понял, что ему все-таки нужна помощь, но на смену акраяр Илбиры уже пришли другие акраяр, и без рук целители не остались.

Шербера вышла в сумерки вместе с остальными. Пробравшись меж поваленных винной бурей тел, они добрались до палатки кашевара, который сонно махнул рукой в сторону мехов с вином и лепешек, отложенных специально для акраяр — не таких вкусных и богатых, как те, что делались для воинов, но им и эта еда показалась выше всяких похвал. А еще был сыр… Шербера ела мало, хоть голод буквально грыз ее изнутри — боялась, что славный воин выбьет из нее съеденное первым же ударом, как было не раз. Она взяла с собой лепешку, чтобы поесть позже, когда узнает свою судьбу.

Она вышла из палатки, пряча лепешку в глубоком кармане в складках платья, когда услышала знакомый голос.

— Акрай. — Он не считал нужным запоминать ее имя. — Я ранен. Идем. Мне нужна твоя магия.

Глава 2

Шербера знала, что Инифри не любит женщин, и все же иногда богиня была к ним даже жестокой. Из всех ее спутников выжил только Сайам, и это он приближался сейчас к ней, прихрамывая, опираясь на одного из молодых воинов, глядя на нее свирепым взглядом из-под кустистых бровей.

— Акрай. Я ранен. Идем. Мне нужна твоя магия.

— Я не могу, господин, — сказала она, поклонившись, когда другие девушки отступили прочь и скрылись в ночной тени так бесшумно, как могли только акраяр. — Сегодня погибли четверо из вас. Я нечиста. Моя магия…

Он крепко уперся ногами в землю в двух шагах от Шерберы, сжал свободной рукой плечо своего помощника и ударил ее по лицу, разбив губу. Шербера не удержала вскрика, но склонила голову ниже, чтобы скрыть блеснувшую в глазах ярость.

— Идем за мной, акрай, — повторил он. — Сейчас же.

— Но, господин, — сказала она, не поднимая глаз и стирая с губы кровь ладонью. — Я хотела бы побыть одна. Оплакать…

— Мы все знаем, что это будут слезы радости, акрай. Ты, должно быть, вознесла Инифри благодарственную молитву за смерть четверых из нас, — сказал он все так же ровно. — Идем, пока я не потащил тебя за волосы, как должен бы.

— Господин, я прошу тебя, — сказала она.

— Подними лицо, акрай.

Он снова ударил ее, а потом ухватил за шею и подтащил к себе, заставляя глядеть в глаза и слушать каждое выплюнутое ей в лицо вместе с горькой слюной слово:

— Ты пойдешь со мной, акрай, или завтра пожалеешь о том, что родилась на свет. Поняла меня? Ты меня поняла?

Он тряс ее, пока Шербера не стала задыхаться от накатившей тошноты, а потом отшвырнул прочь, в пыль, с такой брезгливостью, словно она была покрыта навозом.

— Поднимайся.

Шербера слышала за своей спиной прерывистое дыхание Илбиры, полное боли и сожаления, но Илбира ничего не могла сделать для той, которая не принадлежала себе, даже если бы захотела. Так что она поднялась, выплюнула кровь и покорно последовала за Сайамом к их палатке.

Это случилось не в первый раз. Она не первая акрай, которую накажут за смерть спутников. Она не первая…

— Вон! — Две постельных девки вылетели из палатки, когда Сайам зашел внутрь. Их лица были заплаканы, и слезы, в отличие от ее слез, были настоящие. Они любили тех, кто умер. Она ненавидела… и будет за это жестоко наказана. — Акрай, жди меня. А пока встань на колени и проси у Инифри прощения за свою дерзость.

— Господин, — попробовала она снова, опускаясь на колени. — Я хочу остаться одна…