Сердце пирата

— Помню, как-то я планировал украсть рубиноглаз. Но его перевозили в сейфе под охраной двадцати малых звездолетов космического патруля и двух космических стапушечных крейсеров. Воевать с такой армадой было бессмысленно. Пришлось отменить операцию.

Надо вам сказать, рубиноглаз — чрезвычайно редкий драгоценный камень, история которого во многом была и остается тайной. Пока не удалось даже выяснить, с какой они планеты и где их добывают. Известно только, во всей Вселенной нет камня прекрасней рубиноглаза, и его владелец становится не только самым богатым, но и самым счастливым. Впрочем, таких очень и очень немного.

За всю историю освоения космоса известны только пять рубиноглазов. Все они скрыты в сейфах и считаются крупнейшими государственными сокровищами.

— Ты понимаешь, что это значит! — Крокс с жадностью сжал рубиноглаз. — Если это действительно тот камень, о котором ты говоришь, я стану богатейшим человеком во Вселенной!

— Да уж человеком. Как бы не так! — пробурчал Грохотун, покосившись на броню киборга.

— Грохотун, ты что-то сказал? — Крокс метнул яростный взгляд на робота. — А ну повтори!

— Ничего я не говорил! — проворчал Грохотун. — Вам послышалось!

— Смотри у меня! — Крокс, казалось, испепелил Грохотуна страшным взглядом и вновь занялся кристаллом.

— Есть ли какой-нибудь способ выяснить точно, рубиноглаз это или нет? Вдруг ты ошибся? — спросил он у попугая.

Попугай задумался и почесал лапкой шею:

— Кажется, ювелир говорил, если нагреть рубиноглаз, он становится ярко красным и начинает пульсировать.

— Да, я помню! Я где-то про это слышал! — капитан Крокс торопливо щелкнул чем-то на запястье. Бронированные пластины у него на груди разъехались. На том месте, где у человека обычно бывает сердце, у Крокса был вмонтирован небольшой кармашек.

В этом кармашке у пирата лежал небольшой двадцатизарядный бластер, космический компас, дистанционный выносной пульт управления кибермозгом «Зведного странника» и другие столь же необходимые вещи.

Грохотун выразительно покосился на Крокса и хмыкнул. Хотя он ничего не сказал, но без труда можно было догадаться, о чем он подумал. Механический корпус капитана вызывал у робота-убийцы огромный интерес и, видя его, он порой начинал размышлять, не является ли его хозяин устаревшей моделью и не стоит ли его разобрать.

— Значит, камень должен стать ярко-красным… — Крокс достал зажигалку и осторожно поднес огонек к кристаллу.

Все трое: Крокс, Грохотун и попугай — с нетерпением замерли. Не успел огонек зажигалки прикоснуться к камню, как тот вспыхнул ослепляющим красным светом и запульсировал…

А тем временем друзья стояли у подстилки из мха, на которой неподвижно лежал Рыжий Нос.

Хотя лекарство давно уже было введено и повязка наложена, маленькому человечку не становилось лучше. Дыхание его оставалось прерывистым и хриплым, а временами совсем исчезало.

«Неужели он умирает?» — испуганно подумала Лависса.

Копачи, неотрывно сморящие на раненого, подняли глаза и с укором посмотрели на свою Королеву. Лависса спохватилась. Как она могла такое подумать! Ведь носатенькие человечки читают ее мысли!

Крылатый ежик, которому надоело бегать с колобком по пещере, пыхтя, вскарабкался по рукаву скафандра Андрея. В откидном шлемокапюшоне ежик спрятал несколько грибуксов, о чем мальчик и не подозревал. Ежик залез в шлемокапюшон и занялся обедом.

Колобок тоже запрыгнул в шлемокапюшон и потянулся к грибуксам, но жадный ежик возмущенно зашипел и попытался цапнуть колобка за нос. На ежином языке это означало: «Дружба дружбой, а грибуксы врозь.»

Колобок, ничуточки не обижаясь, выпрыгнул из капюшона и покатился по пещере в надежде обнаружить что-нибудь съедобное.

Самтытакой положил руку на лоб Рыжему Носу и печально посмотрел на Баюна:

— Рыжему Носу совсем плохо. Скоро в Саду появится еще один кристалл.

Дыхание у Рыжего Носа стало совсем слабым.

— Лекарства не помогли, — тихо сказал Баюн.

Копачи столпились вокруг Рыжего Носа. По их бородатым маленьким личикам текли слезы. Носатенькие человечки ничего не говорили. Они даже избегали смотреть на Лависсу, чтобы не огорчать свою Королеву. Можно было только догадываться, как им больно.

— Это все из-за меня! Из-за меня! — разрыдалась Лависса и вытерла лицо косичкой.

Слезы были столь заразительны, что глаза у Андрея защипало. Мальчику очень хотелось, чтобы Рыжий Нос не умирал.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил он у робота. Тот положил ему на плечо тяжелую ладонь:

— Можно. Можно верить в чудо.

— Мне бы хотелось, чтобы он поправился, — вздохнул Андрей. — Очень-очень хотелось бы.

— Это стоящее желание, — заметил робот. — Намного более стоящее, чем вся та ерунда, которую ты загадывал в коридоре.

Крылатый ежик в шлеме у Андрея завозился, раздулся как шар, покрутил головкой и вновь занялся грибуксами. Мальчик закрыл глаза, чтобы не видеть, как умирает Рыжий Нос. А Лависса, всхлипывая, уткнулась Баюну в грудь.

Хриплое дыхание копача прервалось.

— Он умер! — еле слышно прошептала Лависса. — Из-за меня!