Сердце-пламень

– И больше не лги мне, – помедлив, сказал он. – Иначе я действительно накажу тебя.

– Поняла.

Дарен начал растворяться в темноте, но прежде, чем он исчез полностью, я выпалила:

– Почему ты не сказал Совету про меня? Ведь я ничего не принесла тебе, ничего не разузнала!

– Потому что Нзир слышит тебя, – прошелестел ветер. – Это важнее.

– Почему…

– Лестница… – Ветер утих, но вскоре донес мне ответ Дарена целиком: – Когда на вас напали в Мглистом лесу, ты открыла проход в Нзир, будучи человеком.

Что?..

– Так это не ты сделал?

Какое-то время в воздухе еще сиял след созвездий с рукавов Дарена. Созвездие называлось Грозовая Соль. Нзир-Налабах так и переводится с расканийского…

Я стояла, обхватив себя руками, и глядела на Нзир в странном ознобе. Странное признание от его царя будто наделило меня невидимой силой.

Поглощенная своими мыслями, я поспешила на занятия. Но, завернув за угол, вдруг с размаху влетела во что-то.

– Какого чудня, – загудел низкий мужской голос.

– Тормуд?

Колдун из Созидающих, который прибыл в Нзир вместе с Веленой. Когда-то мы учились у Инирики, но у меня в памяти остались о нем лишь обрывки бессвязных воспоминаний.

Несмотря на холод, на нем были одни штаны да рубаха, от горловины которой поднимался пар.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Тормуд, отряхивая волосы от пыли.

– Хотела тебя спросить о том же, – протянула я, потирая ушибленный нос.

Тормуд вдруг расплылся в улыбке.

– Мне поручили возведение опор. – Он махнул на каменную глыбу, над которой трудился. – Это потруднее, чем всякая утварь, но я не жалуюсь. Раньше это была работа Терна.

Я осмотрела тесаные камни, из которых колдун прямо сейчас пытался достать резную подпорку. За его спиной тянулся вдаль внушительный ряд ее сестриц.

– У тебя неплохо получается.

Тормуд разгладил пятерней свои густые, как пшеничные колосья, брови и устало улыбнулся. Сейчас он больше походил на пахаря в разгар страды, а не на колдуна. В руках Тормуд даже держал нечто похожее на плуг – какое-то изогнутое деревянно-металлическое нечто, с помощью которого он, похоже, измерял расстояние между опорами.

– Ага… Дарен сказал, что у меня большие задатки на Пути Созидающих, – продолжая улыбаться, сказал Тормуд. Голос его был мягким и сладким, словно мед, однако глаза сделались беспокойными, забегали по сторонам. – Ты, говорят, здесь одна из самых сильных чародеек.

Я пожала плечами.

– Рада была повидаться.

– Постой со мной, – продолжил чародей. Его взгляд обрел твердость, а улыбка стала так и вовсе широкой. – Хочешь, сделаю и для тебя что-то особенное?

– Сделай в Нзире потеплее.

– Это я могу. – Взгляд Тормуда на мгновение вспыхнул. – Можешь рассчитывать на меня. Мы же неплохо ладили в Обители, так ведь?

– Ладили? Ты однажды забросал меня кашей в трапезной, и все. – Я обошла его и помахала на прощание рукой. – Белой дороги, Торм!

Может, мне стоило быть более дружелюбной к другим обитателям Нзира? Невозможно победить в одиночку… как бы ни хотелось. Как бы я ни боялась уз.

Общие уроки проходили на берегу реки с видом на город. Когда я приблизилась, стало заметно теплее. Поискав глазами заколдованную черту, я заметила и мерцающий купол. Для удобства колдуны-наставники ставили заслон, сдерживающий ветра и стужу.

Урок почему-то еще не начался, хотя свободного места на лавках не осталось. Аза махнула мне рукой, и ее наряд, напоминающий длинную цветастую паутину, в которой запутались жучки, ожил. Несколько человек рядом с ней восхищенно охнули и тут же принялись упрашивать Азу сплести им нечто похожее. Я хотела подойти к ним, но Ксантра скорчила такое лицо, что я решила послушать с дальних рядов.

Остальные ученики тоже собрались разношерстные: были как дети, так и годящиеся мне в родители колдуны и колдуньи. Сейчас Дар проявлял себя внезапно, и тем, кто открывал его в себе и приходил в город, приходилось не только полностью менять свою жизнь, но и осваивать новое ремесло. Наверняка многие из здешних учеников ни за что бы не согласились поместить свою обустроенную жизнь в Светлолесье в котомку странника и перенести в холодный город, но выбирать не приходилось: жрецы все еще лютовали по-страшному.

Вдруг на берегу появилась высокая колдунья со статным лицом и длинной русой косой. Ее наряд будто повторял волны реки: те же сине-сизые, холодные, спускающиеся к подолу волны, та же серебристо-белая пена зачарованных бусин. Ученики охнули, и я тоже удивилась, ведь сама Инирика явилась вести урок.

– Обычно занятия ведет Велена, – сказала она ровным, грудным голосом. – Но сегодня я подменяю ее. – Взгляд Инирики остановился на мне. – О, Лесёна, зачем же стоять? Попросила бы кого-то из наших создать лавку. Здесь есть такие умельцы.

Из речной гальки тут же наколдовали приземистую лавку.

– Лесёна обучалась у Феда, – сказала Инирика, указывая мне на место в первом ряду, прямо перед ней. Сопровождаемая десятками взглядов, я вышла вперед.

Колдуны вокруг зашептались, а розовощекий паренек, укутанный в чей-то огромный тулуп, охнул:

– У Феда? У того самого Феда?