Сердце-пламень

Вскоре показался тын. Колдун осмотрел избы, застывшие в сонном оцепенении, распустил щит для отвода глаз и пошел дальше. Я спустилась следом вниз по утоптанной дороге, на которой хорошо виднелся след от полозьев. Дарен свободно зашел в приоткрытые ворота, я, чуть погодя, за ним. Раздался хриплый лай цепного пса, но Дарен усмирил его колдовством и, судя по всему, всех остальных псов в этом селении тоже.

Где мы? Избы и узоры на занавесках напоминали Святоборию… Я шла по следам Дарена по опустевшим улицам, готовая в любой миг к неожиданной атаке. Но ни чуди, ни враждебного колдовства не ощущалось, и оберег молчал, словно бы соглашаясь.

Впереди послышались голоса. Откинув плащ, я забралась на крышу приземистой избы и, перескочив с нее на избу побольше, в конце концов вскарабкалась на обледеневшие стропила деревянной башенки. С нее мне открылся странный вид: Дарен вошел во внутренний двор, а навстречу ему с широких ступеней добротной избы спустился мужик в заячьей душегрее и в беличьей шапке, сдвинутой набекрень.

– Белой дороги, колдун! – сказал он срывающимся голосом. – Меня зовут Барса. Голова я тут. Благодарствуем, что откликнулся. Про нашу беду сам знаешь.

– Знаю.

– И раз пришел, стало быть, возьмешься.

Дарен медленно кивнул. В своем простом кафтане и с посохом он походил на простого колдуна. Знал ли Барса, кто к ним пожаловал?

– Омуль, охотник, исчез летом, – начал тот. – Леда с подружками ходили по бруснику и тоже пропали. Осенью – еще трое, с разницей в несколько дней. На прошлой седмице пропала племянница моя. Снарядили Прота в Березань, колдунов искать…

– Надо было раньше звать. – Дарен сурово посмотрел на старосту, и тот не выдержал взгляд. – Жрецов приглашали?

– Нет, – обращаясь к своим ногам, сказал Барса. От волнения он весь покрылся пятнами.

– Лешему грамоты писали?

– Да… Но, по правде сказать, здесь и раньше неспокойно было. И весь нашу Лихобором прозвали. Всегда тут лихо какое-то обреталось. А ныне… говорят, из-за вас. – Голос Барсы сорвался: – Поможете?

Что у них тут случилось?

Я подалась вперед, вдруг поскользнулась на покрытой льдом крыше и кубарем скатилась вниз. Хорошо хоть успела принять правильное положение. Но правильное для себя, а не для несчастного худого старосты в душегрее, на которого я в итоге и приземлилась.

– А-а-а! – заголосил он. – Помогите, люди добрые! Убивают!

– Да нужен ты мне, – прошипела я и поднялась.

Во дворе уже столпились невесть откуда набежавшие весчане. Лица у всех полыхали враждебностью. Но староста, пытаясь подняться, не гнушаясь, схватился за меня, отчего мой плащ порвался. Раздалось дружное оханье, и толпа отступила на шаг.

Выражение лица Дарена в это мгновение воистину можно было назвать историческим: у него приоткрылся рот и чуть округлились глаза.

Эх, любовалась бы и любовалась…

– Вы только посмотрите на нее! – заверещал кто-то по правую руку от старосты. – Колдовка-убийца! Задавила Барсу!

Да уж, подарок Эсхе выдал меня с головой, даже придумать ничего не получалось. Но разгуливать в таком виде по Светлолесью могла только очень дерзкая колдунья. И, похоже, бессмертная.

Наряд оказался удобнее, чем рубаха со штанами, хотя выглядел, как дикая смесь колдовства и опасности: разрезы до середины бедра, вставки из зачарованной чешуи и длинные сапоги на шнуровке. Тонкая, облегающая черная кожа чередовалась с тонкими ремешками. Наручи открывали руки на случай превращения.

– Да все с вашим Барсой хорошо. – Я сдернула плащ с орущего в снегу старосты. – Вот. Цел и невредим.

Дарен прикрыл глаза.

– А я говорил вам, что от колдунов ничего хорошего ждать не приходится! – заорал мужской голос, и из хозяйского дома во двор выбежал парень, очень похожий на Барсу.

– Она со мной, – ничего не выражающим голосом сказал Дарен, а сам так стрельнул на меня глазами, что у меня душа ушла в пятки.

– Сына, охолони, разобраться надо, – кряхтя, сказал староста. – Сейчас сядем в избе, поговорим. С лесом-то совсем беда, не до гордости.

Но сын старосты, оглядев нас, с торжеством произнес:

– Позор, отец, с колдунами из одной чаши пить!

– Ты меня еще поучи, – нахмурился Барса, стряхивая с волос и шапки снег. – Хочет в червенцы записаться, но я его не пускаю, – сказал он Дарену заискивающим тоном. – А червнецы до нас ни разу даже не доехали, что б помочь.

Сын Барсы рассмеялся. И смех его мне не понравился.

– А меня они, отец, услышали!

Он дернул ручку двери, и из пристроя с башенкой, с крыши которого я и свалилась, выскочили шестеро жрецов в алых плащах в полном боевом облачении и с мечами наголо.

Весчане заголосили и бросились врассыпную.

Дарен неторопливо вскинул посох, и его колдовство сонными нитями потянулось к жрецам. Но вдруг сын Барсы, изловчившись, набросил на него что-то похожее на цепи, и зеленый свет померк.

Я сразу же почувствовала, как будто кто-то приглушил солнце, и земля словно закачалась под ногами. В глазах Дарена зажглись недоверие и злость. Неужели не знал? Теперь по-настоящему страшно становилось уже мне. Но стоило Дарену повернуться, как на руки ему упали каменные наручники, а его самого пригвоздили к земле.