Сердце разбитой кометы

– Я не собираюсь ни с кем спорить. Мы с Тоней были вместе в Эрмитаже, затем я ее проводил до художественного музея, а сам поехал на этот чертов коллайдер, будь он неладен! Не умеешь строить – не строй! Так нет! Надо как в Швейцарии, только если что-то летит, почему-то рядом нет людей, кто бы смог все исправить.

– А я все время была с Валентиной Петровной. Почему вы к нам пристали? Нас хотели убить. Мы жертвы!

– Да вокруг вас сплошные трупы! – ответил ей Максим Юрьевич, с большим сомнением глядя на Тоню.

– Вы так говорите, словно расстроились, что мы еще живы, – заступился за нее Трофим. – И я чувствую, что вы сами ничего не знаете, у вас ни одной версии нет, а следовательно, и нам никто не поможет, кроме нас самих.

– Вот только сами ничего не предпринимайте! – отмахнулся он.

– Мы задержаны? – уточнил Трофим.

– Не говорите глупостей! – ответил Максим Юрьевич.

Тело Геннадия Альфредовича положили в пластиковый пакет и унесли под рыдания Валентины Петровны.

– У него есть родственники? – осторожно спросил у нее следователь.

– Насколько мне известно, есть бывшая жена и взрослый сын, с которыми он не общался уже лет двадцать пять. Сын другого мужчину зовет отцом. А так, если честно, я с ним много лет была в близких отношениях, – вытирая слезы, ответила Валентина Петровна.

«Почему-то я так и думала, они даже внешне похожи», – подумала Антонина.

– Вы? – повернулся к Валентине Петровне подполковник Соловей.

– А что? Это вы меня сейчас видите старой и никому не нужной. Мы с Геной были знакомы еще с Института культуры, и я была влюблена в него. А он со мной просто дружил. Понимаете трагизм ситуации? Когда мужчина, которого ты любишь, предлагает дружбу? А целует других девушек? – спросила заплаканная женщина.

– Я бы не смогла быть рядом, лучше уж не видеть, – вмешалась в разговор Антонина.

– Я тоже так думала и прервала с Геночкой общение, пока не поняла, что для меня это смерти подобно. То есть лучше видеть с другими девушками, лишь бы видеть! Это невозможно понять, это можно только почувствовать. И я почувствовала все и сполна, будьте уверены. Это невозможно! Я была в курсе всех его влюбленностей, всех романов, всех чувств. Я была на его свадьбе, я потом подставляла свою «жилетку», когда он плакался о разводе. Да! Я подумала, что наконец у меня появляется шанс. Но каждый раз Геннадий Альфредович влюблялся снова и снова, и снова это была не я, и я снова слушала и слушала все это… – Голос Валентины Петровны сорвался.

– И как же вы это терпели? – ужаснулась Тоня.

– Вот так вот, вот так вот. Нет! Один раз я даже призналась ему в любви. А он только посмеялся надо мной. Потрепал меня по щеке и сказал, чтобы я так больше не шутила, потому что я его самый лучший и преданный друг. Слез я тогда пролила немало, но больше к этому разговору не возвращалась. Стыдно было, да и гордая была. А уже в зрелом возрасте как-то оказались мы вместе. Геннадий Альфредович находился в подавленном состоянии после очередной неудачи в личной жизни и…

– И вы его утешили? – помог ей Максим Юрьевич.

– Так получилось. Но, похоже, эта близость ничего не изменила в его отношении ко мне. Мне нравилось быть с ним, хотя иногда казалось, что Геннадий это делает из жалости, зная, что другой личной жизни у меня нет. Но и отказаться от встреч я не могла, это было выше моих сил. Вот и довольствовалась крохами, зато рядом с любимым человеком, – чуть-чуть успокоилась Валентина Петровна. – И вот сейчас любовь всей моей жизни ушла. Для меня это ужасная потеря, просто ужасная. Я не знаю, кто и зачем это мог сделать.

– Думаю, что Геннадий Альфредович мог пострадать и случайно, – рассуждал Максим Юрьевич. – Например, из-за того, что зашел в номер к человеку, к которому в данный момент не надо было заходить. Похоже на фильм ужасов, но, видимо, все так и было.

– А зачем он пошел ко мне? – с горечью воскликнула Антонина. – Валентина Петровна, вы говорили, что перед уходом он сказал: я должен вернуть свое. Но что? У меня ничего его не было.

– Он бабник по жизни был, – вздохнула Валентина Петровна. – Ты сказала, что живешь в этом отеле, вот он и мог пойти к тебе, ну, так сказать, для флирта…

У Тони глаза полезли на лоб.

– Да он мне в отцы годится! То есть я не это хотела сказать. Я…

– Я все понимаю, что ты хотела сказать, – прервала ее Валентина Петровна, – но Геннадий был такой. Его не остановило бы, даже если бы ты годилась ему в правнучки. Увидел красивую, молодую женщину, ну и… Вот и мог прийти с каким-нибудь недвусмысленным предложением.

– Интересно, а он не думал, как бы его встретил я? – спросил Трофим.

– Вот ты-то его и мог грохнуть из ревности… – начал Михаил Юрьевич.

– Из-за чего? – переспросил Трофим, явно считая себя выше, чем Геннадий Альфредович, в роли героя-любовника.

– Я не отвечала Геннадию взаимностью, – тут же сообщила Антонина. – Мало того, я даже не думала об этом, поэтому Трофиму его незачем было убивать!

– И очень хорошо, что есть свидетели, которые подтвердят, где я был все это время и чем занимался, – резко произнес Трофим.