Сердце Рима

В трактире было жарко от сытого камина и тесно из-за собравшегося люда. За своими столами сидели лишь единицы, остальные сгрудились вокруг чего-то. Чтобы лучше рассмотреть – поднялись на лестницу и соорудили пирамиду из стульев. Кто-то взгромоздился на плечи товарищей. То и дело раскатывались во все углы взрывы хохота.

– Да брешет он! Брешет! – пьяно восклицал мужичок, которого взашей выпроваживали вон к дверям мимо вошедших Лорин и Дестана.

– Похоже, мы вовремя, – улыбнулась она, поправляя прическу.

Ее спутник чихнул и что-то процедил сквозь зубы.

– Куда прешь, ты… о, простите, фройляйн, – обдав Лорин перегаром, улыбнулся редкими зубами мужчина, снимая с головы видавшую вид треуголку.

Услышав его слова, остальные понемногу стали расступаться, не зная, чему отдать предпочтение: истории, которую увлеченно слушали, или же прекрасной незнакомке, неожиданно скрасившей их общество.

– … Тогда я уперся ногой в морду медведя, останавливая его огромную слюнявую пасть с клыками, каждый из которых был длиной с мою ладонь! – говорил рассказчик, сидящий в кругу всеобщего внимания. – И что вы думаете?! Зверь ухватил меня за ногу!

– Вранье! Чистое вранье! – возмутился один из слушателей. – Как же ты высвободился от зверя? Или же вернулся из Преисподней?

В ответ на эти слова все вновь рассмеялись.

– У меня есть доказательства, мой недоверчивый друг! Монстр покалечил мою ногу! – с этими словами рассказчик снял сапог и чулок, поднял ногу так, чтобы все увидели отсутствие двух пальцев.

Шумный вздох всех окружающих заставил героя довольно улыбнуться. Но едва он заметил стоящую в первых рядах женщину, как невероятно смутился, спрятал поврежденную конечность под лежащую рядом накидку и поправил сползший на бок парик.

– О, фройляйн, прошу прощения за эту непристойность, если бы я знал…

Лорин отметила для себя, что не является единственной женщиной в трактире, но вряд ли тот, к кому она пришла, беспокоился о мнении служанок и кухарок. Людям благородного происхождения свойственно не замечать тех, кто ниже их по статусу и крови.

– Что вы, – улыбнулась она, давая понять, что не рассердилась. – Ваш рассказ заворожил меня. Значит, вы бывали в России?

– Не просто бывал, но служил там и видел разные чудеса, – прищурился тот, незаметно подавая знак трактирщику.

Спустя мгновение в руках Лорин оказалась кружка с горячим пуншем.

– Хотите ли вы услышать об олене, на голове которого выросло вишневое дерево?

– Не может быть! – рассмеялась Лорин. – Вы, должно быть, шутите надо мной!

Рассказчик достал трубку и раскурил ее, не сводя хитрого и любопытного взгляда с гостьи.

– Мне хотелось бы услышать что-либо из этого, – Лорин приняла поданную Дестаном книгу. На мавра косились с не меньшим интересом, чем на женщину.

«Der Sonderling» – значилось на книге.

Вдруг лицо рассказчика, румяное и приветливое, переменилось: челюсть перекосилась, глаза налились кровью, ноздри раздулись.

– Граф Рокс Фридрих Линар – лжец! – воскликнул он. – Он пишет сущий вздор!

– Но с ваших слов, – мягко улыбнулась Лорин, не собираясь уступать.

– Вы спутали меня с кем-то, фройляйн!

– Вы – Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, – торжественно объявила она.

– Это он, – радостно поддакнули со всех сторон веселые выпивохи, не замечая, как развлекающий их рассказчик сереет лицом и злобно косится на гостью, которой еще недавно был восхищен.

Наскоро вытряхнув пепел в кружку, он принялся прятать трубку, и, надевая на ходу шляпу с накидкой, направился к выходу.

– Постойте! – крикнула Лорин.

– Я ничего не знаю! Этот мерзавец все налгал! Я болен! Оставьте меня!

Дверь хлопнула, подгоняемая ветром. Лорин устало вздохнула, передавая книгу Дестану.

– Что ж, все прошло удачно, госпожа, – невозмутимо заметил он.

Лорин не стала его попрекать за неуместную иронию. Она с жалостью смотрела в окно на удаляющуюся ссутуленную фигуру:

– Кто знает, далека ли я от такой судьбы?

Они нагнали его возле дороги, вдоль которой барон брел пешком, по колено утопая в снегу.

– Подождите! Остановитесь, прошу вас!

– Оставьте меня в покое! Убирайтесь! – отмахнулся Мюнхгаузен, не оглядываясь.

– Не могу! Как бы ни хотела – не могу, – Лорин спешилась, подбежала к нему и ухватила за руку. Когда барон, несчастный и разгневанный, обернулся к ней, намереваясь оттолкнуть, она добавила, – я знаю, от чего вы бежите, поверьте. Но мне не нужны пьяные байки в трактире, не нужна ложь, записанная графом. Мне нужна правда об Атлантиде.

– Тсс! – услышав последнее слово, барон выпучил глаза, огляделся, прижав палец к губам. Но вокруг была только глухая ночь и сильная метель. Снежные вихри неслись над землей, заметая следы. Лицо барона выражало крайнее волнение, когда он снова посмотрел на Лорин. – Идемте за мной. Скорее!

– Лучше на лошади, господин барон. Буря усиливается.

Они вернулись обратно к гостинице, но, миновав трактир, поднялись в апартаменты Мюнхгаузена. Для человека его положения комнаты были слишком скромно обставлены и достаточно тесны, что говорило о некоторых финансовых сложностях или нежелании тратиться.