Сердце русалки

Тут он дошел, наконец, до озера. Вокруг берега плыла сизая дымка, и в этом тумане ночи, освещаемым ослепительно белой луной, на песке спиной к нему сидела одинокая фигура. Сейра услышала приближающиеся шаги монаха, обернулась и широко улыбнулась ему.

— Я жду-жду, а ты все не приходишь, — замурлыкала она и из положения сидя, легла на живот. В свете луны блеснула ее покрытая рыбьей чешуей поясница.

Когда Вергий видел Сейру, первые мгновения он лишался дара речи, просто стоял, как вкопанный и с глупой улыбкой любовался ею. Это было самое прекрасное создание, которое только могли сотворить природа и Бог. У Сейры была бледная, почти прозрачная кожа, на лице ее не было бровей и ресниц, но это с лихом компенсировали точеные скулы, огромные темно-карие глаза и пухлые бледно-розовые губы, а ее волосы! Эти прекрасные локоны падали ей на спину до самых ягодиц, немного вились и походили на водоросли, а на ощупь они были склизкие, но как красиво он обрамляли ее лицо и силуэт.

Сейра поманила Вергия тонким пальцем с длинным заостренным черным ногтем. Монах выдохнул, подошел к Сейре и сел рядом с ней на берег.

— Посмотри, что я тебе принес, — он поставил перед ней свою сумку и раскрыл ее.

Увидев апельсины и пирожное, Сейра радостно взвизгнула, словно ребенок, который получил долгожданный подарок.

— Что интересного в деревне? — спросила она Вергия и взяла апельсин. Она повертела фрукт в руках, надкусила его и тут же выплюнула.

— Давай я тебе почищу, — Вергий заботливо забрал у русалки апельсин и принялся счищать горькую кожуру. — В деревне все по-старому. Ходил на обед к барону, взял у него для тебя пирожное, — он кивнул на сумку. — Крестьяне такое печь не умеют, это барону привезли из столицы какие-то его знакомые. Я сам не ел, решил для тебя сохранить. Ты же любишь сладости, моя милая.

Он закончил сдирать шкурку с апельсина, разорвал его и по одной дольке принялся класть Сейре в рот. Русалка с удовольствием жевала кисло-сладкий фрукт и мычала от наслаждения.

— Съешь апельсины, а пирожное оставь на потом, чтобы вкус не смешивался, так лучше распробуешь.

Он смотрел, как Сейра ела, как подсохшие волосы подпрыгивали у нее на плечах, как она изящными пальцами хватала одну дольку за другой, и его трясло от нетерпения.

Наконец, Сейра расправилась со всеми апельсинами, вытерла ладонью рот и игриво посмотрела на монаха. Она распростерла руки.

— Ну, иди ко мне, — прошептала она.

Вергий упал к ней в объятия и повалил ее на песок. Сейра схватила Вергия за лицо и принялась яростно целовать его. Ее острые зубы впивались ему в губы, но эта боль была даже приятна ему. Чем дольше она целовала и обнимала его, чем глубже Вергий погружался в необъяснимый транс, его мысли улетали куда-то далеко, весь мир переставал существовать, он испытывал такого рода блаженство, какое описывает человек, вдыхающий опиумный дым или принявший конскую дозу валерианы, или покуривший сладкого табака, или…

Вдруг Сейра отцепила от себя Вергия и отползла к воде. В руке у нее была коробочка с пирожным.

— На сегодня хватит, а то уснешь здесь и не проснешься. Спасибо тебе за сласти.

Вергий разочарованно смотрел себе под ноги. Щеки его раскраснелись, он пытался пригладить взъерошенные волосы. И это все, думал он? Так быстро. Вергий еще даже не успел насладиться Сейрой, а она уже отпускает его.

— У меня к тебе будет просьба.

— Да? Какая? Проси, о чем хочешь. Я могу раздобыть для тебя еще одно пирожное.

— Нет, не пирожное. Приведи ко мне кое-какого двуногого.

Услышав это, Вергий покрылся холодным потом.

— Что? Какого еще двуногого? Тебе меня мало?

— Меня интересует одна вещица, которую этот двуногий всегда носит с собой.

— Кто это? — спокойным тоном спросил Вергий, хотя внутри у него все пылало от ревности.

— Это крестьянин, я не знаю, как его зовут. У него светлые волосы, молодой, высокий, и носит на шее что-то похожее на русалочью чешуйку, — она провела рукой по своему хвосту.

Русалочий хвост Сейры был еще одной частью тела, который кружил Вергию голову, она редко показывалась целиком из воды, и шанс посмотреть на ее великолепный хвостовой плавник, погладить гладкую зеленую чешую было для него пределом мечтаний.

— Ах, этот, — наигранно равнодушно сказал Вергий, он прекрасно понял, кого Сейра имела в виду. — И что ты с ним будешь делать, позволь спросить?

— А ты, что, ревнуешь? — она засмеялась, обнажив целую пасть острых зубов. — Я хочу с ним поболтать, я чувствую, что это не людская поделка, в этой вещице есть что-то мое.

Вергий с подозрением взглянул на Сейру. Черная ревность сотней игл проткнула его грудь, и эти иглы множились и множились с каждым новым упоминанием Ганса.

— Это потому, что он моложе меня? — едва сдерживаясь, чтобы не прикрикнуть на Сейру, спросил Вергий русалку.