Сердце русалки

Лея и Леда переглянулись с матерью. Обычно они молча присутствовали на обедах и первыми не начинали разговор с гостями, и уж после такой жуткой истории, они тем более не понимали, как им себя вести. Отец Вергий, смутившись от воцарившегося молчания, даже подумал, что зря решился им это рассказать. Люди-то серьезные, знатные, что за байки он тут несет?

Первой молчание нарушила баронесса.

– Я ничего не хочу сказать плохого про покойного отца Серванаса, но… – она пытливо посмотрела на Вергия. – Отец Серванас, случайно, в ту ночь не был… как бы это помягче выразиться…

– Под бадягой, – закончил за нее муж.

Барон всегда называл вещи своими именами и предпочитал говорить без эвфемизмов. Когда тесно живешь и работаешь с крестьянами, подобное светское общение уходит из обихода даже среди людей высшего круга.

– Когда крестьяне отмечают какой-нибудь свой праздник, обильно запивая радость самогоном, им и не такое мерещится.

Баронесса сердито поджала губы, хоть бы муж не ляпнул еще чего, а то Вергий обидится и еще откажется венчать Лею с Йоханом. Ей было очень важно, чтобы браком их сочетал именно Вергий, он был для баронессы образцом чистой веры, и благословение такого приятного, обаятельного священника точно сделает брак ее дочери крепким и надежным, а, главное, плодородным.

Барон заметил грозный взгляд жены и принялся за поедание черничного пирога, который как раз принесла служанка и разрезала на пять кусков.

Но отец Вергий не обиделся. Наоборот, он улыбнулся и звонко засмеялся. Лея и Леда, подхватив общую веселость, тоже захихикали.

– Вы не поверите, но я подумал о том же самом, когда услышал это, – священник утирал салфеткой выступившую от смеха слезу. – В оправдание отца Серванаса могу сказать, что он никогда даже капли горячительного в рот не брал, и достаточно презрительно относился к пьянствующим.

– Да, это я тоже припоминаю, – сказал барон, с нескрываемым удовольствием уминая сыпучий масляный пирог. – Пару лет назад он отказался отпевать крестьянина, который упился до смерти, пьяный пошел в лес и потом его вынесло на берег под утесом.

– Давайте не будем об этом! – баронесса возмущённо повысила голос. – Такие темы не надо обсуждать за столом. Тем более, у нас сегодня праздник, – напомнила она собравшимся.

Леда уже порядком подустала от застолья, слушать разговоры старших было утомительно, тем более что их с сестрой мнения никто не спрашивал, и как поддержать разговор, она не знала. Девушка устало выдохнула и хотела было попросить у матери разрешения покинуть столовую, как вдруг внимание ее привлекла сестра. Лея, выпучив глаза от удивления, с приоткрытым ртом слушала диалог отца с монахом, которые несмотря на просьбу баронессы, продолжали обсуждать мистические события в деревне за последние годы. Она была полностью погружена в их рассказы, не обращая внимания ни на что вокруг, Лея будто впала в какой-то транс. Чай, который ей подлила служанка, и пирог были не тронуты.

– Лея? – она положила свою ладонь на ладонь сестры.

Лея вздрогнула и вернулась в реальность. Она смущенно посмотрела на Леду.

– Это так интересно! – вдруг сказала Лея.

– Что интересно?

– Ну все эти истории! Про водяного, про русалок, про призраков!

Леда в ответ пожала плечами и цокнула языком. Похоже, только старшая дочь разделяла мнение матери, что за столом не нужно обсуждать всякие поганые сказки.

***

Еще какое-то время длился их ужин, а когда пирог был съеден и весь чай выпит, отец Вергий решил откланяться, его ждала работа в монастыре. Лея не могла никак выбросить из головы происшествие с отцом Серванасом, и, подгадав момент, решила поймать Вергия в саду, когда тот уже вышел за калитку.

– Отец Вергий, можно вас на минуту? – спросила она, дернув его за рукав рясы.

Монах вздрогнул от неожиданности, увидев, как девушка буквально вылезла из кустов.

– Лея, вы меня напугала, что за детские игры?

– Я хотела у вас кое-что спросить.

– Что же?

Одного взгляда на Лею было достаточно, чтобы угадать, что она у него сейчас спросит. Вергий заметил, как она заинтересованно слушала его рассказ за столом, и похоже, у нее много что в душе накопилось.

– Святой отец, а вы сами верите в то, что рассказал отец Серванас?

– Ох, – он улыбнулся ей в ответ, – и да, и нет. С одной стороны, все сказки, которые передавались среди крестьян многие годы из уст в уста, не могли возникнуть на пустом месте. С другой стороны, церковь отрицает существование нечисти, а если эта нечисть все еще где-то живет, значит, нужно изгнать ее из места обитания людей. Боюсь, что, когда отец Серванас был при смерти, его затухающее сознание могло что-то напутать. Возможно, в ту роковую ночь он столкнулся вовсе не с водяным, а с каким-то разбойником, который натравил на него ручного волка, или что-то в этом роде.

– Но почему тогда отец Серванас решил поведать вам об этом в последний свой день? Быть может, что-то произошло за эти годы? Водяной сказал: «ты забудешь», но святой отец не забыл. Или вспомнил только перед кончиной? Что за волшебство такое?