Сердце рыцаря

– Я слышала о таких недействительных браках. Любой мужчина, которому вдруг надоела его жена, внезапно обнаруживает, что состоит с ней в родстве, и находит свидетелей, которые это подтверждают. Но всегда находится множество мужчин, которые смеются над этой женой и говорят: «Мне она тоже надоела бы». И я знаю, что они уже обо мне говорят: «Глупая женщина, зачем столько шума из-за того, что муж уходит охотиться!» Если Тиарнан получит признание брака недействительным, надо мной станут насмехаться. А тем временем у него останется Таленсак, и он будет свободен жениться снова. И если женится, то можете не сомневаться: на этот раз он не станет рассказывать о том, что делает, уходя на охоту. А его новая жена, как я, будет замужем за животным, за грязным, диким зверем! – Тут в ее голосе появились пронзительные ноты истерики. – Но в отличие от меня она никогда об этом не узнает. Пока не будет слишком поздно. Тогда, в Судный день, когда она предстанет перед престолом Господа, ангел-хранитель скажет ей: «Ты получила свое прекрасное тело, чтобы оно было храмом Духа Святого, а отдала его волкам и спала с дикими зверями. Изыди отсюда, нечестивая, и будь проклята навеки!» – Элин судорожно вздохнула и громко воскликнула: – Нет! Нет, я не соглашусь быть смиренной, покорной женой и не допущу, чтобы он еще кого-то обрек на вечные муки! Я не соглашусь» чтобы наш брак признали недействительным, и не кану тихо в нищету и позор, оставив его богатым и уважаемым! Таленсак я возьму себе. Он принадлежит мне по праву за то, что я от него претерпела!

Жюдикель потрясенно воззрился на нее.

– Но это же не так! – сказал он. – Вы не выходили замуж за животное! Ни один ангел-хранитель не станет утверждать обратное или наказывать вас за мерзость, в которой вы не были виноваты.

– Вы не имеете права меня поучать! – страстно заявила Элин. – Вы сами признали, что плохо им руководили. Вы не имеете права приходить сюда и читать мне проповедь. Епископу Ренна уже на вас жаловались. Вез покровительства Тиарнана вас, наверное, уже давно призвали бы к ответу. Ну так можете больше не рассчитывать на защиту от владетелей Таленсака! – Элин гордо поднялась и схватила один из подсвечников. Задув вторую свечу, она прошествовала к выходу и встала, положив руку на засов. – А если вы хоть кому-то про это расскажете, то я просто стану все отрицать. Мне это не повредит, а Тиарнану не поможет. Но вот вам от этого определенно будет хуже.

Она распахнула дверь и направилась обратно в зал.

Жюдикель на секунду задержался у дверей пустого храма. Неудача, полная и неисправимая, легла на него такой тяжестью, что он почти ослеп. Он не оценил всей горечи этой женщины, ее истерического ощущения скверны. Он ранил ее, вместо того чтобы уврачевать, и она больше не станет его слушать. Ему придется вернуться в свою келью, а волк... волк до смерти останется тюрьмой для души человека, которого он любил как сына. На краткий, но мучительный миг ему показалось, что такого снести невозможно. Он снова повернулся к алтарю, где слабо светился крест. Когда-то он тоже казался невыносимой тяжестью: «Отче! О, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня!» В молчании Жюдикель с трудом опустился на колени и склонил голову.

Спустя какое-то время Кенмаркок и его жена вошли в храм. Вид у них был смущенный. Элин гневно вошла в зал, со стуком водрузила подсвечник на стол и ушла наверх в слезах: стало ясно, что советы Жюдикеля ей не понравились.

Лантильдис нервно улыбнулась.

– Вы останетесь поужинать, святой отец Жюдикель? – спросила она.

– Нет, – ответил Жюдикель, тяжело вставая с колен. – Я пойду в мой старый дом в деревне и переночую у отца Ко-рентина. Я давно не бывал в Таленсаке, и кто знает, приду ли когда-нибудь сюда снова.

Тиарнан отсутствовал уже неделю, и Элин разослала жителей Таленсака во все соседние поместья, чтобы они справились о нем. После десяти дней его отсутствия отправили известие герцогу и начались тщательные поиски, но с ходом времени они представлялись все более безнадежными. Все знали о привычке Тиарнана по нескольку дней пропадать в лесу, а лес был огромен, невозможно было пройти его весь в поисках человека. Крестьяне из Таленсака с отчаянием перешептывались, что маштьерн, горюя о ссоре с женой, скрылся в полых холмах и больше не вернется. Некоторые качали головами и рассуждали о том, как опасно охотиться в одиночку. В Монконтуре и других соседних владениях поговаривали, что его убил оборотень Эон. Герцог Хоэл ждал в течение месяца, все с меньшей надеждой, а потом отправил одного из своих служащих, чтобы тот взял на себя управление Таленсаком и привел имение в порядок, пока жена его владельца отправится ко двору, чтобы принести присягу за земли своего мужа.