Сердце солдата

…Среди деревни врыты
Дубовых два столба.
Катился у мальчишки
Кровавый пот со лба.

Не замедляя шага,
Он поглядел вокруг:
Под пыткой не заплакал,
А тут заплакал вдруг.

На вопрос фашистского офицера «О чем ты плачешь?» мальчишка ответил:

— Я плачу от обиды,
Что, сидя у костра,
«Не выдержал братишка»,
Подумает сестра.
Никто ей не расскажет,
Пройдя за ветром вслед,
Как умирал мальчишка
Четырнадцати лет.

Петрусь окончил петь. Положил голову на баян, задумался.

— Как умирал мальчишка четырнадцати лет, — повторил Яша. — Когда мне было четырнадцать, я тоже о такой смерти мечтал. Чтоб мучали меня враги, а я бы ни слова. Как Мальчиш-Кибальчиш. И чтобы погиб я геройски и похоронили меня на берегу, над рекой. Пройдут пароходы — салют Яшке, пролетят самолеты — салют Яшке, пройдет пионерский отряд — салют Яшке. Вот, братцы, какая ситуация была. А нынче вот о жизни думаю. Какая она будет после войны… Я смерти не боюсь, а жить — ох как хочется. Во всю силу! Ты как, Микола, жить хочешь?

— Хочу. Я после войны учиться буду.

— Все учиться будем. Слышите, гаврики? — Яша повысил голос. — Кто не будет после войны учиться, тот цену своей крови не постиг. Признаюсь честно — формулировка не моя. Подслушана… — И вдруг повернулся к Коле: — Между прочим, Микола, ты у нас один отсталый элемент, неохваченный. Ты почему в комсомол не вступаешь?

Коля покраснел.

— Да так… Я… собираюсь… Да боязно.

— Что-о?!

— Ведь и не принять могут.

— Кого? Тебя? Да что мы тебя не знаем? Ты это брось, я тебе как потомственный комсомольский работник говорю. На днях собрание будет. Пиши заявление — разберем.

У Коли вдруг перехватило дыхание…

— Кто может дать рекомендацию Гайшику, прошу поднять руку, — сказал Яша.

Руки подняли все.

— Видишь? — торжествовал Яша. — А ты говоришь «боязно». Я, брат, не ошибусь. У меня опыт. Я знаю «вкусы и запросы» масс. Пиши заявление.

Но Коля написал заявление только через два дня. Аккуратно обрезал бритвой клочок серой оберточной бумаги, примостился возле обледенелого пня прямо на снегу и медленно вывел по-ученически круглыми буквами:

«В первичную комсомольскую организацию партизанского отряда им. Черкова, бригады им. Дзержинского от партизана Гайшика Николая Васильевича

Заявление…»

Коля подолгу думал над каждым словом, прежде чем написать его. Подолгу мусолил в губах химический карандаш. Губы стали фиолетовыми.

«…Я еще молод, мне всего пятнадцать лет, но я не пощажу своей жизни для того, чтобы отомстить немецким фашистам за смерть моего отца, за смерть всех отцов и матерей, погибших и в настоящее время страдающих от рук фашистских палачей…»

Ни одна землянка не смогла бы вместить комсомольцев отряда, поэтому собрание проходило в лесу, в ельнике. Комсомольцы сидели и лежали прямо на снегу, с оружием на случай тревоги. Со стороны могло показаться, что это просто походный привал.

Яша зачитал заявление Коли. Его выслушали внимательно. Никто не задавал привычных вопросов: кто может быть комсомольцем да что такое демократический централизм? Никто не просил рассказать биографию. Зачем? Жизнь Николая Гайшика шла на виду у всех. Только какой-то паренек в белом маскхалате спросил:

— Что сделаешь, если встретишь фашиста?

— Убью, — ответил Коля.

Потом вставали молодые партизаны. Говорили коротко, деловито. Они знали Колю, верили ему, готовы были делить с ним последний кусок хлеба и последнюю обойму.

— Предлагаю принять, — сказал Петрусь.

Коля увидел лес поднятых рук. Они будто оттолкнули мороз вверх, к студеному небу. Стало жарко. Коля расстегнул полушубок и улыбнулся от распиравшей его радости. Его приняли в комсомол, в великое братство юности и мужества!

Как он теперь будет драться!..

Собрание шло своим чередом, но Коля, оглушенный волнением, плохо соображал, кто и о чем говорит.

Потом он уловил дружное движение и повернул голову в ту сторону, куда посмотрели все. К ельнику в сопровождении комиссара отряда подходил товарищ Мартын.

Товарищ Мартын поздоровался и обвел комсомольцев внимательным потеплевшим взглядом.