Сердце Солнечного воина

Мой взгляд метнулся к его глазам. Как я могла не заметить их резкого блеска, даже затененного белыми бровями и в окружении сетки морщин? От гнева жилка забилась у меня на лбу, на глаза упала алая пелена. Я потянулась и сдернула с У перчатку. Он отпрянул, обнажив темные шрамы на ладони, такие же, как у мастера Ганга, когда тот рубил лавр.

– Ты! – При мысли о том, что подобный человек сидел рядом с моей матерью, разговаривал и смеялся с ней, у меня к горлу подступила желчь.

– Синъинь, что ты имеешь в виду? – Тон Ливея был настороженным.

Принц напоминал о том, что у меня здесь мало союзников и император не станет их слушать.

Вокруг пронеслись шепотки. Я ждала осуждения или того, что гости бросятся на защиту генерала. Но ни один не пошевелился. Если половина их и смотрели на меня с негодованием, то столько же презрительных взглядов получил и генерал У, как будто придворные смаковали его унижение. Некоторые уже обменивались сплетнями, прикрыв рты рукавами. Я-то всегда чувствовала себя чужой при Небесном дворе, но разве У не из их рядов? Почему же они не оказали ему такого же почтения, как генералу Цзяньюню? У вырвал у меня перчатку и снова натянул на руку, его пальцы немного дрожали.

– Твои манеры оставляют желать лучшего.

– Вежливость предназначена тем, кто ее заслуживает, а не лжецам и ворам, – произнесла я насколько могла ровно.

– Синъинь, ты не спутала генерала с кем-то другим? – спросил генерал Цзяньюнь.

– Нет. – Я повернулась к Ливею. – Шрамы на руке такие же, как у мастера Ганга. Разве ты не узнаешь его флейту? – Я впервые заметила у министра инструмент. Возможно, он не носил флейту со своим церемониальным придворным одеянием. Ливей нахмурился, глядя на генерала У, словно искал сходство между этим надменным придворным и тщедушным посетителем Луны. – Он замаскировал себя, свои волосы и лицо.

Чары простые, но с подвохом: более сложное заклинание можно было обнаружить. Генерал У повернулся к Ливею и спросил звенящим голосом:

– Ваше Высочество, хотите, чтобы празднества Вашего отца были сорваны этими беспочвенными обвинениями?

Он был искусным лжецом, лицо его не выражало ничего, кроме праведного гнева. Я изо всех сил пыталась сдержать ярость.

– Я знаю, что видела. Знаю, что ты сделал.

Ливей успокаивающе сжал мои пальцы.

– Генерал У, если вы обманом проникли во владения Богини Луны, то нарушили законы гостеприимства. Это нечестный, подлый поступок. – Он говорил холодным, властным тоном, с намеренной отстраненностью.

То была одна из тех придворных игр, где принц должен был казаться беспристрастным, чтобы повлиять на мнение окружающих. Генерал У широко развел руками.

– Я верный слуга вашего отца, который подчиняется каждому его приказу. Если мои действия оскорбили вас, Ваше Высочество должен обратиться к нему.

Скрытая угроза, что у него есть поддержка императора. И министр, должно быть, в большом фаворе, раз проявляет так мало уважения к принцу.

– Будьте уверены: так я и поступлю, – кратко ответил Ливей.

Генерал У низко поклонился.

– Простите, Ваше Высочество, я должен поговорить с вашим отцом.

Не дожидаясь ответа, он зашагал прочь.

– А Уганг осмелел, – с отвращением заметил генерал Цзяньюнь. – Немногие посмеют перечить ему теперь, когда он один-единственный пользуется благосклонностью императора.

– Уганг? – неуверенно переспросила я.

– Генерал У, – объяснил генерал Цзяньюнь. – Уганг – полное имя, хотя он предпочитает, чтобы его так не называли.

Генерал У. Мастер Ганг. Он не лгал: оба имени принадлежали ему. Коварный придворный превратился в амбициозного генерала. Дровосек и вор.

– Как думаете, почему Уганг пришел ко мне домой? – Называя министра по имени, которое он презирал, я ощущала небольшое удовлетворение, и даже стало интересно, чувствовал ли благородный генерал то же самое.

– Должно быть, по приказу императора. Министр ничего не делает без разрешения Его Небесного Величества. – Генерал Цзяньюнь добавил: – Император не пошлет туда никого другого, Уганг лучше других знаком с Луной, учитывая его прошлое.

Я уставилась на него.

– О чем вы?

– Это случилось задолго до того, как твоя мать вознеслась на небеса. Уганг тогда был смертным.

– Смертным? Я не слышал об этом, – удивился Ливей.

– Поскольку Уганг нынче в фаворе, Его Небесное Величество предпочитает не вспоминать о его скромном происхождении. Да и министр не против, только рад отринуть часть имени, чтобы отмежеваться от своего прошлого.

– Люди тоже с радостью от него отказались бы, – с чувством сказала я.

Как часто бессмертные пренебрегают теми, кто обитает в нижнем мире. По правде говоря, смертные могли бы научить нас гораздо большему упорству и силе воли, поскольку стойко переносили испытания, которые встречались на их пути.

– Согласен, – слабо улыбнулся Цзяньюнь.

– Как Уганг попал в наше царство? – спросил Ливей.

Уголки глаз генерала Цзяньюня сморщились, будто он углубился в воспоминания.