Сердце спящего духа

Дети поднялись. Рене сделал шаг и тут же вскрикнул от боли. Широкая рваная рана, на которую он не обратил вначале никакого внимания, кровоточила чуть выше левой щиколотки. Пока Рене лежал на камнях, чувствительность вернулась к ногам, и теперь рана причиняла неимоверные страдания.

– Ой, – ужаснулась Сайка, – Подожди секундочку, – воскликнула она и метнулась обратно к воде.

– Её надо чем-то перевязать, – сказал Рене ей вслед, но девочка уже скрылась за поворотом…

– Вот, держи, – Сайка вернулась и протянула Рене несколько небольших вытянутых листьев.

– Что это?

– Не знаю. Но бабушка всегда привязывала мне эти листочки, когда я ранилась.

– А что с ними делать?

– Разотри и приложи к ране. Не бойся, будет немного щипать.

Листики были совсем-совсем маленькие и казались мягкими. Однако, когда Рене попытался их размять, он почувствовал, что они очень упругие и прочные. Листья пружинисто сгибались, но затем упрямо распрямлялись, не оставляя на своей поверхности ни царапинки. Тогда мальчик просто разжевал их. Резкий свежий аромат заполнил его рот и горло. В носу защипало. Полученную кашицу Рене приложил к ране, оторвал от рубахи снизу полоску ткани и обмотал ногу.

– С-с-с, – зашипел он, – Это называется “немного щипать”?

– Ну, я от этого ещё ни разу не умерла, – надулась Сайка, – Бабушка говорила, что эта трава не только лечит любую рану, но и учит быть аккуратнее…

– Ладно. Теперь я точно буду аккуратнее. Помоги мне встать, пожалуйста.

Поднявшись, дети накинули верхнюю одежду. Одежда ещё была влажной. Они снова почувствовали холод.

– Может, снимем? – спросила Сайка, – Очень холодно.

– Нет. Так она скорее высохнет. Всё равно ночью придётся надеть. Лучше быстрее пойдём отсюда. Надо найти какую-нибудь еду. И ночлег.

В поисках еды и ночлега

Прошло уже более суток после того, как они ели в последний раз. За время жизни в приюте Рене приходилось переживать и более серьёзные неприятности, а вот Сайка впервые испытывала муки голода. Это новое, навязчиво-болезненное ощущение как-то вдруг сделало её серьёзнее и взрослее. Подставив свое плечо Рене и стиснув зубы, девочка упрямо шла вперёд, глядя прямо перед собой.

Рене оглянулся на Сайку, и у него защипало в глазах. Второй раз за эти злосчастные сутки он ощутил щемящее чувство какой-то странной привязанности к этой девчонке. Это чувство доставляло боль, но, если бы у него был выбор, Рене ни за что не расстался бы с этой болью. Видя, что Сайке тяжело его тащить на себе, он старался не опираться на её плечо, но самостоятельно идти пока не мог…

Они шли по краю бесконечной пустынной равнины вдоль отрогов высоких гор, возвышавшихся слева от них. Заходящее солнце светило им в спину. Дети устали так сильно, что едва переставляли ноги. Одежда высохла, и холод перестал мучить их, но за два часа пути им так и не удалось найти ни еды, ни места для ночлега.

– Я больше не могу, – прохрипел Рене, – Давай отдохнём.

– Давай, вон под тем деревом…

Старый ветвистый дуб стоял недалеко от них. Последние сто шагов дались с большим трудом. Рене просто повалился на дерево. Сайка легла на землю и застонала. Рене оглянулся вокруг. Они находились на широкой плоской возвышенности. Справа расстилалась степь, вдалеке кое-где прорезанная тёмными лесными полосами, видными отсюда как на ладони. Сквозь седую прошлогоднюю траву уже показалась зелёная весенняя поросль, местами, особенно на небольших возвышенностях, украшенная аляповатыми жёлтыми пятнами буйно цветущей мать-и-мачехи.

Река, успокоившись, разлилась и величавыми изгибами несла свои воды по равнине, забирая всё дальше на юго-восток. В красноватом свете заходящего солнца Рене надеялся разглядеть хотя бы намёк на людское жильё, хотя бы дымок от костра, но поиски его были тщетны. Плодородная равнина была безлюдна. Только птицы с криками кружили над её плоской поверхностью.

Слева, дрожащая в вечернем мареве, высилась стена гор. Чёрные скалы были абсолютно гладкими и уходили вверх почти вертикально. Некоторые пики скрывали низкие вечерние облака. С той, другой стороны, горы казались значительно ниже. Если бы сегодня утром Рене знал, с какой высоты им предстояло спуститься, ни за что не рискнул бы бежать из долины по подземной реке. Сейчас, снизу, этот поступок казался ему просто самоубийством. У подножия гор росла малина и ежевика вперемешку с крапивой. Их длинные колючие ветви сплелись в непроходимую сеть.

– Жалко, что ягоды ещё не поспели, – засмеялась Сайка, проследив за взглядом Рене.

– Они даже ещё не расцвели. А знаешь, можно попробовать есть крапиву. Говорят, она съедобна и не жжётся, если совсем маленькая.

– Давай оставим этот вариант на крайний случай, – жалобно попросила Сайка.

– Нам надо хоть что-то поесть. Иначе мы просто замёрзнем ночью, – устало возразил Рене.

Сайка молча поднялась и направилась к колючим зарослям.

– Поздно, уже жжётся, – сказала она, возвращаясь и отплёвываясь.

Рене поёжился и, прищурив глаза, поднял взгляд на каменные стены.

– Странно, – буркнул он, – А там, наверху ещё зима. Ладно, пошли дальше. Нечего здесь сидеть.