Сердце степи

- Не бей! - крикнул Рикад, уклоняясь от оплеухи Руана. - Я ж не знал! Её аж год назад прислали… Бедняжка ни ласки не знает, ни радости никакой… Красивая, милая, нежная… Голосок - как колокольчик серебряный. Такая лапушка ласковая… Всю ночь радовала меня. А я - её. На всю жизнь запомню!

- Как зовут-то хоть? - угрюмо спросил Руан, но его брови поползли вверх, потому что Рик отвёл глаза. - Ты имя даже не спросил? Кеймос вонючий! А что если она теперь родит такого же пережаренного? Ты об этом подумал?!

- Я ж не совсем того, - хмыкнул Рикад. - Я долго готовился. Думаешь, это всё так просто устроить? Захватил с собой травы камайины. Отдал ей мешочек, объяснил, как пить.

- Ты запасные травы Кам украл? - Руан чуть не вцепился в волосы, но, как всегда, одёрнул себя, стуча кулаком по ладони. - А что если ей понадобится?

- У неё есть уже, на несколько раз хватит, она говорила. И ты письма её не помнишь, что ли? Бутрым бессилен. Он её не тронет. Останется нетронутым твой подарок. Не ко двору пришёлся. - Рикад поморщился.

Руан растёр лицо рукой. Подарок.

Он шагнул в шатёр. Аулун вскочила, опуская глаза.

- Аулун, сядь. Ты не знаешь, почему тебя прислали сюда?

- Слуги сказали, господин хотел выкупить меня. Улсум Туруд сказала, что дар господина - бесценный, и Аулун будет отдарком, - тихо сказала она..

- Старому хрычу понравился жеребец, - хмыкнул Рикад. - У меня глаз на них намётанный, я ж говорил. Здоровья ногам этого коня…

- Харан не приходил? - Алай заглянула в шатёр и остановилась, с удивлением глядя на Аулун. - Ой. Здравствуй…

- Это Аулун, - сказал Рикад, потирая переносицу. - Стой. Стой, Алай, почему ты с полным мешком?

- Я не смогла встретиться с Камайей. Мне сказали, она вчера танцевала, и её позвали в покои. Я долго ждала, но мне сказали, что она не выйдет. Слуга бегал и спрашивал, но еду не взяли. Разворачивать всё теперь… - Алай вздохнула, разбирая мешок.

- Госпожа, Аулун поможет. - Аулун скользнула к ней, и от движения её бёдер Руан почувствовал, что его штаны не такие удобные, какими казались до этой минуты. - Ул-хас редко зовёт в покои дважды… Так часто. Наверное, она ему понравилась. Это удивительно, - начала она и осеклась, сжимая зубы.

- Нет, нет, говори, - сказал Рикад, заинтересованно наклоняя голову к плечу. - Продолжай.

- Великий Ул-хас очень… слаб по этой части, - тихо сказала Аулун. - Ток крови в некоторых частях тела настолько ослаб из-за его образа жизни, что даже с самыми сильными снадобьями госпоже Йерин приходится прикладывать просто невероятные усилия, чтобы пробудить в нём хоть каплю… прежней силы, - сказала она, мучительно морщась. - Умоляю господина не говорить никому, что Аулун сказала это.

Она смотрела на Руана снизу вверх, и её умоляюще сведённые брови сжали между собой его сердце.

- Не… Не скажу, - хрипло пробормотал он, отступая на шаг от неё. - Не бойся. Я клянусь тебе своим родовым именем, что ни одно твоё слово не обернётся против тебя.

Аулун распахнула глаза, и он отступил ещё на шаг.

Алай стояла, зажав рот рукой, и на лице было такое омерзение, что Руан тоже почувствовал лёгкую тошноту.

- Она сказала, что Ул-хас не моется месяцами… Его штаны воняют так, что ими можно отравить колодец… Он ест в постели и не даёт выносить ночной горшок…

Аулун едва заметно кивнула.

- У хасум Йерин было средство, чтобы мазать нос изнутри, которое делала Аулун. Тогда она могла выполнять свой долг… Радовать Ул-хаса. В прошлый раз это случилось около года назад. С наложницами он давно просто засыпает. С утра девушки шептались, что вчерашний танец госпожи с тёмно-пепельными волосами зажёг огонь во всех присутствующих. Возможно…

63. Руан.Откуда столько?

Руан резко вышел из шатра и зажмурился, глубоко вдыхая свежий воздух. Бесценный дар. Чем дышала Кам, «радуя» вонючего борова вчера ночью? Мерзко, мерзко, отвратительно.

Он стоял, чувствуя себя грязным чудовищем, которое своими руками толкнуло девушку под отвратительного, гадкого, безобразного старика, вонючего, бессильного. Как же этот Бутрым смог…

Вдох, выдох. «Дыши», - говорила олем Самита. У неё будет не дом. Он купит ей небольшой эйнот на Островах Белой Лошади, на восточном острове, там, где в бухтах белый песок и белая галька. Она отмоется от этой вони. Клятый придурок. Надо было забрать её сразу из этого вонючего «дворца»! Она, наверное, даже плакала там… Бедная девочка. Несгибаемая, упорная! Три часа занятий танцами в день на протяжении нескольких лет, через «не могу» и «не хочу»… А как она тренировала себя, через отвращение поедая мерзкое желе, которое ненавидела больше всего на свете? «Я съела медузу на пляже», - сказала она с вызовом, вернувшись однажды с прогулки. «Теперь я смогу всё, что угодно, Руан. Хочешь - испытай меня».

Это испытание было за чертой, за гранью. Его промедление стоило ей этих мучений.

- Что у тебя с лицом? - хмуро спросил Харан, подходя к Руану. - Ты бледный.

- Что было на «заседании»? - спросил Руан в попытке отвлечься. - Рассказывай.

- Пойдём внутрь.

Руан шагнул, и золотой взгляд опалил его сердце.