Сердце степи

- Ничего. Кам оценила продуманность действий Аслэга. Ей скучно там, и она полезла в местечковую политику. Повышивала с гаремом Нады, попила ачте в гареме Бакана, погуляла со служанками… Сплетни. Везде одно и то же. Арнай, Халедан… Картина проясняется. Тут много сорняков на поле, которое могло бы быть плодородным.

- Добрый вечер. - Аулун вошла в шатёр, и золото плеснуло через край, согревая Руана. - Я от Ул-хаса. Ему лучше.

- Как дела в недодворце? - Руан задержал взгляд на её губах, потом отвёл его. - Какие новости?

- Господин Нада опять разъярился, когда увидел, что госпожа Йерин расстроена из-за меня. Он бегал и кричал.

- Он очень капризен, этот Нада, - хмыкнул Рикад. - Несносный ребёнок. Ничего… Забудет когда-нибудь обиду. Алай, ты нарядилась?

Алай слегка смущённо спрятала пальцы в рукава халата, и золочёные кольца сверкнули цветными камнями. Руан улыбнулся её смущению.

- Я была сегодня у госпожи Камайи. Она выглядит роскошно… Я подумала, что жена су-тууса тоже должна выглядеть достойно.

- И правильно, - хмыкнул Руан. - Харану приятно будет увидеть, что тебе нравятся его подарки.

Подарки. Подарки… Аулун сидела напротив, своей длинной деревянной двузубой вилочкой подцепляя кусочки мяса, и в груди заныло. Она научилась говорить «я», но разве это главное? Она иногда бранит Рикада и командует Буном и Айтеллом, но сразу же прячется, закрывая створки своей белоснежной перламутровой раковины, и роняет взгляд на ковёр или в стылую землю, когда говорит с ним, отстранённо называя «господином».

Камайя, стремительная, холодная, гибкая и временами сверкающая бесстрастно. В её устах «господин» в адрес Харана иногда звучало такой насмешкой, что это резало уши. Как эта маленькая птичка, Алай, не заметила? Хотя она жила в страхе перед огромным мужем-каторжником, и страх застил ей глаза. Как часто чужие слова мешают разглядеть истинное положение вещей! Интересно, слышал ли Аслэг эту насмешку в голосе Кам? «Бесценный дар». Кто мог подумать, что из того восьмилетнего босоногого кудлатого заморыша, покрытого серой пылью, которого он по глупой молодости пожалел, вырастет это сокровище?

- Он скоро вернётся, - тихо, но уверенно сказала Алай.

- Вернётся, вернётся, - кивнул Рикад. - Наведёт порядок.

- Порядок? - переспросил Руан.

- Да. У него в сотне есть некоторые парни… - Рикад покосился на Алай. - Не очень сдержанные на язык. Я сегодня на западной окраине стойбища наткнулся на не очень приятную компанию.

- Вот что происходит, когда парни остаются без дела, - устало сказал Руан.

- Ну, по справедливости, из сотни Харана я там видел только одного, - хмыкнул Рикад. - В любом случае…

- Пойдём-ка, - сказал Руан, вставая. - Бун, мы прогуляемся.

Ветер забирался за воротник щупальцами морского полпо, мех шапки щекотал лицо. Синий сумрак, расцвеченный кое-где желтыми огнями факелов, был морозным.

- Что думаешь? - облачко пара изо рта Рикада было густым. - О чём печаль?

- О Харане думаю. Об Алай. Что будет дальше. Обо всём.

- Ты опять заболел. Опять эта твоя болезнь. Попал сюда и думаешь, как всё улучшить. Я прав?

- Прав, дружище. Прав. Видимо, это не изжить.

- Борись с собой, кир Руан. Ты хорошо это умеешь, - осклабился Рикад, и Руан угрюмо глянул на него. - Мы закончим эти дела, а потом уедем разбираться с делами в Ордалле. Крейт Камил поздоровее будет, чем Бутрым, но всё же… Интересно, кто спаивает хрыча в отсутствие Аслэга?

- Аслэг не спаивает отца, - покачал головой Руан. - Сыновья, к моему удивлению, испытывают к нему тёплые чувства. Думаю, это его ближайшее окружение выслуживается… Кам же писала. Он сказал, что любит и уважает отца. Он и подпоил его, скорее всего, лишь однажды. Для того, чтобы уговорить передарить Кам.

- Тёмный лес эти местные родственные отношения.

- Да ну. По мне, так всё то же, что и в Арнае. Пока в пределах рода заперто несколько деятельных мужчин, между ними будут неизбежны стычки. С тех пор, как крейт Улам принял предложенные киром Нелит Кондой поправки к законам, прошло больше ста лет… Законы о наследовании нужно менять. Времена меняются. Но это нужно делать мягко, без любимого тобой «бум».

- Да, да… Я помню, - сказал Рикад, провожая взглядом проходящую мимо, в синь сумерек, девушку. - Помню. В шуме не слышно, кто чем занят.

- Рикад, я предупреждаю тебя. Прибери свои глаза, они падают туда, куда не следует, - нахмурился Руан.

- Я просто посмотрел. Просто посмотрел! Не делай такое лицо! Ты тоже постоянно смотришь!

- Придержи язык, - посоветовал Руан. - Не забывайся.

Рикад хмыкнул и пожал плечами, но промолчал. Серая грязь растоптанной дороги ложилась под ноги, замёрзшая, бугристая. Ичим живым сугробом трусил впереди, белея в темноте.

- Пойдём обратно, - сказал Рикад, пряча руки в карманы халата, утеплённого толстой овчиной. - Этот ветер невыносим. Он выдувает душу.

Аулун стояла у ограды и заворачивала половину бараньей туши, что висела на столбе, мешковиной.

- Ичиму отрежь кусок, пожалуйста, - сказал Рикад. - Он голодный.

- Хорошо, господин.