Сердце Стужи

– Не говори глупостей, Гарт, – небрежно бросил Олке. – Магнус ничего не узнает. Если мы посмертно обвиним Курта, не предоставив в качестве доказательств ничего, кроме повышенного воздействия препаратов, Магнус поймёт, что мы в курсе его роли во всём этом… что ты курсе. Пока мы не понимаем, с чем имеем дело, допускать ничего подобного нельзя.

– Но что тогда делать?

– Предоставь это мне. Я позабочусь о том, чтобы у нас на руках оказались… другие доказательства вины Рорри Курта.

– Другие?.. – Ульм осёкся, поняв, что именно предлагает наставник. – Но ведь это будет обман, так?

– Именно. Но во имя истины – и твоей безопасности, Гарт – я готов на это пойти. Почитав наши отчёты, Магнус решит, что что-то упустил – скажем, внезапно найдётся что-то из личных вещей Курта на одном из мест преступлений. Если после этого он опять захочет навредить Строму… что ж, по крайней мере, наша совесть будет чиста.

– Меня, наверное, отстранят от…

– Не отстранят, – сказал Олке резко. – Я возьму вину на себя.

– Что?..

– Ты прекрасно меня слышал, Гарт, так что закрой рот, а то холоду надует. Я не могу лишиться отличного помощника – а ошибок, которые простят мне, тебе наверняка не простят. В отчёте я расскажу, что именно ты засомневался в ходе расследования, а я тебя не послушал. В общем… ни слова лжи, не так ли?

– Дело не только в этом, да? – спросил Унельм тихо. Он был уверен, что Олке пошлёт его куда подальше, но тот вздохнул.

– Не только в этом, Гарт. Я… и вправду виноват. Я позволил личной… неприязни влиять на ход расследования. Позволил самоуверенности и предвзятости встать выше истины… Это не делает мне чести. Я должен был прислушаться к тебе, какими бы идиотскими и сбивчивыми ни были твои аргументы.

– Но за что вы так не любите Эрика Строма? – спросил Ульм, решив пропустить последнее предложение мимо ушей. – Простите… это, наверное, личное?

– Можно и так сказать, – неохотно отозвался Олке. – Я близко дружил с одним… знатным семейством. Случилось так, что мы с его главой были в детстве как братья… даром, что моё происхождение с его и рядом не стояло. Когда мы были детьми, я случайно спас его в лесу – дурачина сбежал из дома и свалился в старую ловчую яму. Если бы я не услышал его вопли, он бы, наверное, так там и остался. Словом… мы стали друзьями. И остались ими, даже когда я стал препаратором, а он – главой знатного рода. Он женился, а я остался одинок. Его жена, славная женщина, всегда была ко мне добра – а может, просто делала вид, кто его знает… эти благородные динны такие вежливые, дьяволы знают, что у них на самом деле на уме. Она ни слова мне не говорила, даже когда я рассказывал их дочке то, что она называла «страшными сказками». – Он горько усмехнулся. – Я приходил к ним в гости каждый месяц, а то и чаще. Их дочь бросалась мне на шею и вопила: «Олке! Расскажи ещё страшную сказку!» Слушала истории о похищениях и убийствах, затаив дыхание… Смешная девчоночка. Конечно, я опускал многие детали. – Наставник будто забыл об Унельме, внимательно слушавшем его, и тихо вздохнул. – У них я чувствовал себя как дома, как будто в кругу семьи, которой у меня не было… с собственной у меня никогда не ладилось. Я не женился – всё время было как-то не до того. Детей у меня нет – да и, наверное, не могло быть. Никогда не узнавал нарочно, но со всеми этими эликсирами и прочей дрянью… Зато она, их дочка, была мне как своя. Смешно, конечно… Когда она подросла, рассорилась со своими родителями – а за компанию и со мной. Сказала, не хочет, чтобы я доносил им, что и с кем она делает… конечно, я всё равно за ней послеживал. Но за всем не уследишь…

– С ней что-то случилось?

Олке принуждённо усмехнулся.

– Вроде того. Она стала охотницей Эрика Строма. Рагна Соэлли… может, ты читал о ней в газетах. Совсем маленькая была заметка. Мог и пропустить.

– Мне очень жаль, – неловко пробормотал Унельм, но Олке отмахнулся.

– Само собой. Полагаю, что и Строму жаль… но всё равно не могу перестать ненавидеть его.

– Он и вправду не слишком приятный тип, – заметил Ульм, жалея, что не может оказаться прямо сейчас где-то далеко-далеко – хоть бы и в Стуже. – Но я думаю, вы правы… думаю, ему жаль. В смысле… сейчас моя подруга детства – его охотница. И хотя его методы, может, странноваты… со стороны кажется, что он о ней заботится.

Олке посмотрел на него сочувственно.

– Я не слишком хорошо знаю Эрика Строма, Гарт. И всё же достаточно, чтобы сказать тебе: береги свою подругу, если она тебя ещё слушает. Такие люди, как Стром, не меняются. Они могут привязываться – или, точнее, искренне верить, что привязаны… Но в решающий миг цель для них всегда почему-то оказывается важнее живых людей рядом… Я знаю это хорошо. Я ведь и сам такой. Иди, Гарт. Когда разберусь с уликами против Курта – сообщу. В конце концов, тебе ещё награду принимать – неплохо бы представлять, за что.

– Награду? То есть… деньги отдавать не нужно?

– Ну, если хочешь, отдай мне. Или вон Мем тоже будет очень рада.