Сердце Сумерек

— Мне нужны дневники Данаани, которые вы спрятали, - вспомнила я.

— Для начала тебе нужен лекарь, - безапелляционно заявил Рогалик. – Но так как ты здесь вроде как инкогнито, придется довериться моему умению.

— Он тот еще коновал, между прочим.

— Ты вообще когда-нибудь перестанешь вставлять повсюду свое никому не нужное мнение? – спросил Граз’зт, деловито сооружая пирамиды из разложенных на столе книг.

К тому времени, как я оказалась в своей новой «старой» комнате, эти двое, кажется, только и делали, что пикировались колкостями. И пусть. Лучшего способа снять напряжение, чем хорошая незлая шутка, человечество еще не придумало. А мы все были на взводе – это ощущалось почти физически.

— Сядь, - Рогалик осторожно подтолкнул меня к софе около окна и я, вспомнив, как он, бедолага, спал на ней, свернувшись бубликом, прыснула в кулак. Граз’зт проследил за моим взглядом. – Между прочим, Маа’шалин, это было издевательство.

— Наименьшее из тобою заслуженных после того, как ты… - Я поерзала, вспоминая, как он учил меня смирению в первую брачную ночь.

— И не говори, что тебе не понравилось, - где-то у меня за ухом шепнул он.

Я невольно распрямилась от того, как его теплое дыхание пощекотало мою шею. К счастью, наше уединение нарушили: сперва лекарка, у которой Граз’зт отобрал поднос со всякими мазями, а потом Тан, приволокший дневники принцессы и парочку кожаных шнурков. Свой он уже повязал на запястье и проследил, чтобы мы сделали то же самое. Рогалику пришлось выталкивать брата взашей, когда тот начал хвататься буквально за любую возможность задержаться. Перед тем, как Граз’зт захлопнул дверь у него перед носом, Тан выкрикивал что-то про очень-очень недовольного Хадалиса.

глава 29

— Он, конечно, мой брат и мы вроде как померились, но бывают моменты, когда мне хочется его убить, - проворчал Граз’зт, возвращаясь ко мне. Присел на корточки, придирчиво осматривая кровоподтек на виске. – Просто чтобы ты знала – я не лекарь, и весь мой опыт целительства заканчивается ранами, которые я помогал латать своим солдатам после боя.

— Ты хочешь меня напугать или поразить? – уточнила я.

— Обозначить возможные проблемы, с которыми ты можешь столкнуться, - стараясь быть серьезным, ответил он. – Поэтому постарайся быть снисходительной.

— Ну если ты не будешь выкручивать мне руки или прикладывать к ране вымоченную в молоке жабу…

— Определенно нет, - хмыкнул он. Щедро смочил содержимым одной из фляжек кусок чистой ткани и осторожно вытер кровь с моей кожи. Нахмурился. – У тебя там небольшая ссадина. Ничего страшного, но будет немного щипать.

— Не сахарная – не расклеюсь, - отозвалась я. – То ли дело «зеленка» на разбитых коленях.

В обмен на свои услуги лекаря Граз’зт потребовал рассказать ему, что такое «зеленка» и почему она меня так пугает.

Было что-то уютное и близкое в том, чтобы вот так болтать ни о чем, пока он, неуклюже тыкая пальцами в рану, заботиться обо мне. Я даже начала думать, что Граз’зт и слушает в пол уха, но оказалось нет: он все время задавал вопросы, подшучивал и всячески давал понять, что не пропустил ни слова. Слушающий мужчина – это почти такая же невидаль, как и мужчина, который не теряет сознание при словосочетании «серьезные отношения».

— Ну вот, кажется, все. – Граз’зт попятился, любуясь своей работой, как будто речь шла об огранке драгоценного камня.

Я поблагодарила его улыбкой.

— И почти не болит уже, - добавила к словам, надеясь, что не слишком морщилась от неприятного пощипывания. Видимо слишком, потому что Граз’зт покачал головой. – Ну ладно, болит, но ничего такого, что невозможно вытерпеть.

— Совсем не обязательно выглядеть сильной всегда и во всем, - предложил Рогалик. – Иногда, например, рядом со мной ты можешь быть просто веснушкой. Поверь, за сто лет жизни я успел узнать, что женщины умеют плакать, бояться и громко кричать без причины.

Да уж, вот последнее мы любим делать даже, пожалуй, намного чаще двух первых пунктов.

Пока я приводила себя в порядок, радуясь возможности снова наслаждаться прелестью своей старой купальни, Граз’зт вел себя как настоящий джентльмен: распорядился, чтобы в комнату принесли ужин, освободил стол для моих книг. Кстати, ни единого признака присутствия в комнате Данаани я так и не нашла. Понимаю, она побыла хозяйкой всего-то пару суток, и все же – ничего не изменилось с момента моего вынужденного ухода. Почему-то мне хотелось верить, что Граз’зт приложил к этому руку.

Когда я вышла из купальни, переодетая в чистую сорочку и с мокрыми волосами, в ноздри ударил приятный запах жареного мяса. Оказывается, нервотрепка превратила меня в голодного зверя и я, не дожидаясь приглашения, схватила лежащий на краю блюда кусок румяной вырезки. Жадно вцепилась в него зубами, прожевала – и заметила, что Рогалик сидит на полу, облокотившись спиной на кровать, и с весельем во взгляде наблюдает за мной.

— Между прочим, мне не очень нравится, когда заглядывают в рот, - сказала я, присаживаясь на табурет. – И я люблю компанию.