Сердце Сумерек

— Не голоден, - отказался Граз’зт. И как-то сразу помрачнел. – После разговора с Эладаром кусок в горло не лезет.

— Все прямо так плохо?

Возможно, мой вопрос покажется глупым после того как он чуть ли не прямым текстом сказал, что у них с селунэ война на носу, но ведь есть вероятность решить проблему мирным путем? Не может правитель быть таким глупым, чтобы начинать войну, которая опустошит его государство. Мне хотелось в это верить.

— Эладар… очень тяжелый человек. Когда я привез маленькую Данаани из пустошей, только ее слезы и мольбы уберегли меня от его желания немедленно превратить попавшего к ему в руки крэсса в основательнуюотбивную.

— Это же ни в какие рамки не лезет, - возмутилась я.

— Все не так просто, Маа’шалин. Было бы очень мерзко с моей стороны вводить тебя в заблуждение и говорить, будто я не заслужил его гнев. Гнев всех селунэ. Я никогда не был хорошим парнем. Я был воином. Сколько себя помню – всегда с оружием. А селунэ и крэссы воевали постоянно. Наверное, теперь уже и не вспомнить из-за чего все началось.

Я кивнула, давая знать, что понимаю к чему он клонит. Наследник государства должен был быть в первых рядах войска, которое вел в бой. Не представляю Рогалка, прохлаждающегося в тылу, пока умирают его солдаты. Но на войне нет одной на всех правды, у каждой стороны она своя. Не стоит даже пытаться обелить или очернить одну их сторон.

— Но все же ты привез его дочь, хоть и знал, чем это грозит, - мягко заметила я.

— Это не тот поступок, которым стоит хвастаться. Я же не сопливый мальчик, Маа’шалин. Мужчину определяют другие вещи.

— Например?

— Забота о своем государстве, о своих воинах, умение отказаться от амбиций. Много чего. – Рогалик сделал неопределенный жест рукой. – Всякие скучные поступки, о которых не пишут в хрониках.

Вот как ему сказать, что я в жизни не слышала ничего более… мужественного? Что в его словах нет ни капли пафоса и напрочь отсутствует, выражаясь известным слэнгом,желание «выпендриться» перед женщиной? Просто удивительна метаморфоза, принимая во внимание его поведение во время нашего знакомства. Тогда я бы и волос со своей головы ему не доверила. Ну ладно, не волос, но все равно доверия он нее вызывал.

— Расскажи о своем отце, Маа’шалин, - вдруг попросил Рогалик. – Что он за человек?

Я вздохнула. Не уверена, что сейчас подходящее время бередить прошлое, но также не уверена, что оно когда-то настанет. Так что – почему бы и не сейчас?

— Он всегда был рядом, когда я в нем нуждалась. Учил давать мальчишкам сдачи. Учил держать удар, когда бьют. Он был… идеальным отцом. – «И поэтому мне так больно понимать, что он был лжецом». – Мне всегда было немножко стыдно, что я люблю его сильнее, чем маму, хотя она постоянно опекала меня. Пылинки сдувала.

— Возможно… у него была причина скрывать от тебя правду, - осторожно предположил Граз’зт.

— Возможно, не самая хороша причина? – горько усмехнулась в ответ. Пришлось мысленно взять себя за шиворот и встряхнуть. Никогда не была размазней и сейчас не буду, хоть на душе кошки скребут.

— Иди сюда. – Граз’зт похлопал по полу около себя.

Меня не нужно было просить дважды, тем более что рядом с ним было спокойно и уютно. А после всех событий сегодняшнего дня мне хотелось простого женского ощущения безопасности.

— Пообещай, что не будешь накручивать себя по этому поводу, - выдохнул он мне в макушку.

— Ну разве что немножко, - улыбнулась я, превозмогая зевоту. Вот всегда со мной так: тепло, безопасно, сыто – и я превращаюсь в кошку, которая ищет, где бы задрыхнуть.

— Тебе нужно поспать, веснушка.

— Ага, - сонно отозвалась она. – Но еще есть книги и дневники, и надо…

— … надо выспаться, - пресек он мои попытки сопротивляться.

Честно говоря, даже не помню, как Рогалик уложил меня в постель. Кажется, когда он стаскивал с меня штаны, я кое-как приподнялась, помогая ему с этим, а вот что было дальше – кануло в сонные грезы.

Проснулась я от того, что чье-то дыхание щекотало мне затылок. Попыталась повернуться – и не смогла. Я лежала у Рогалика на плече, а другой рукой он обнимал меня за талию.

Так… Что это за...

Я все-таки выкрутилась, приподняла одеяло. И залилась как маков цвет. Почему я голая?! Тот маленький лоскуток а ля трусики в расчет не берем. Не припоминаю, чтобы позволяла этому рогатому поганцу раздевать себя… настолько сильно! И, кстати, судя по тому, что я почти всем телом чувствую его кожу – он тоже раздет. Хотя, ладно, Граз’зт и раньше очень нехотя поддавался на мои попытки заставить его спать хотя бы в штанах.

— Ты снова ерзаешь, Маа’шалин, - послышался сонный голос Рогалика. – Это, знаешь ли, делает меня в некотором смысле… напряженным.

— А вот нечего было меня раздевать, - краснея и заикаясь, огрызнулась я.

— Ничего не мог с собой поделать – ты была такой соблазнительно сонной.

Я физически ощущала его улыбку и следом – мягкое, ласковое и в то же время весьма ощутимое покусывание плеча.

— Это называется – сексуальное домогательство, - все еще пыталась сопротивляться я.

— Какое смешное словосочетание.

Ему смешно, а мне вот ни капельки.