Дремавшее до поры эхо внезапно очнулось и принялось повторять: «
Разумеется, мисс Варлоу прекрасно понимала, что университет в Шейдивейл существует очень давно, но она и представить не могла, насколько много может быть детей с одинаковыми именами и фамилиями! Разные «Люси» толкались рамочками, стараясь выстроиться так, чтобы их лица вообще получилось рассмотреть.
– Нет, так не пойдет! – нервно рассмеялась Эмьюз. – Сейчас уточню… Люси Смит, которая мне нужна… она… Она – трансум!
Часть портретов заскользила обратно на свои места, но те, которые остались, все равно не поддавались подсчету. Под каждым именем на блестящих медных табличках находились две даты.
– Год поступления и год выпуска. – Тень рассуждала вслух. – У Люси дата будет только одна.
Память напряглась до предела. Загадочная девочка в одну из трех встреч совершенно точно упоминала свой курс.
– Факультет, как у Радуги. – Эмьюз поспешила к стене, предвкушая скорое решение этой маленькой проблемы. – А курс, как у шутов! Второй. Значит, год поступления будет тысяча девяносто шестой от Великой Победы!
Портреты зашевелились снова, только радость оказалась недолгой. Мисс Варлоу с недоумением таращилась на опустевшую каменную поверхность.
– Так не бывает! – в сердцах закричала она, но эхо проигнорировало. – Ты не можешь ошибаться?!
– …
– Моей Люси Смит, что… не существует? – Эмьюз только за голову не хваталась.
–
– Я сошла с ума?! – Слова утонули в тишине.
Что выглядит большим сумасшествием: диалоги со странным эхом или посиделки со студенткой-иллюзией? Ошеломляющее открытие заставляло воображение выворачиваться наизнанку.
– Найджел Борджес, – вырвалось само собой.
И опять шепот и возня. Естественно, девочка не знала дат его обучения, даже не представляла, сколько тому было лет.
Совпадений оказалось всего пять. Только «своего» Борджеса Эмьюз отчего-то узнала сразу. Пусть на портрете красовался темноволосый мальчишка с хитрыми глазами, спутать Найджела с кем-то другим девочка не смогла бы даже через сто лет.
В горле комом встала необъяснимая горькая скорбь. Наверное, в таких случаях полагалось говорить что-то, но мысли спутались.
– Спасибо за совет, – выдавила Эмьюз.
Девочка не жалела, что рассказала дивному про Клауса и Би. «А не дурочка?», – усмехнулся он тогда, хлопнув себя по колену всей пятерней. – «Оно ведь не всегда то, чем кажется. Ты же не слышала, о чем те говорили, верно? Ну так возьми и спроси, а потом уже выводы делай. Прямо утром спроси. Сейчас вот с дядюшкой Жу-Жу перекинусь парой слов, и ты вернешься к своим, а я к своим».
И прозвучало это так, словно бы он уже умер и просто задержался на полчаса раздать долги.
– Убери их всех, – попросила Эмьюз у безразличного эха, отворачиваясь от портретов. – Не могу смотреть.
Пять рамок с легким шуршанием скрылись в череде других портретов. Черный занавес качнулся и поплыл на место.
– Постой! – вдруг попросила мисс Варлоу. – Дайна Уиквилд! Тень. Этого же достаточно для уточнения?
– …
– Нет! Не надо! Не сегодня! – Эмьюз протестующе замахала руками в пустоту.
Девочка как-то внезапно осознала, что именно эта Уиквилд и есть часть ее прошлого, как и Найджел Борджес. Да и слова ключа теперь приобрели совсем другой смысл. Нужно иметь нешуточную волю, чтобы смотреть в лица тем, кого больше нет.
– Джулиус Коллоу. Тень, – но эхо не отреагировало, а занавес продолжил плавное движение.
Эмьюз уже изготовилась было повторить попытку, как на другом конце зала разомкнулись тяжелые створки каменной двери.
– Подойдет только полное имя!
Кровь в венах похолодела, когда знакомая громадная фигура выросла на пороге.
– …
– Я лучше расспрошу оригинал, – ядовито отозвалась девочка. – Один мудрый человек сказал, что вначале стоит выслушать, потом делать выводы! Вам Иеремая сказал, что я здесь?!
– Нет! – Коллоу отрицательно покачал головой.
Тут откуда-то из-за спины мисс Варлоу выпорхнул крошечный глазок-шпион, на мгновение завис в воздухе и рассыпался.
– И за это я тоже извиняюсь. – Окажись волна неприязни осязаемой, его давно бы уже размазало по плите ворот.
– Вы… двуличный и… скользкий, как жаба! – выпалила Эмьюз, сжимая кулаки.
– А если я скажу, что другого способа спасти тебя не было?
Самолюбие тщетно сражалось с совестью. Первое требовало объяснить невоспитанной девчонке основы субординации в Ордене, а вторая молча рвала живое сердце в клочья – убийственный аргумент!