Сердце того, что было утеряно

– Конечно, их желания понятны. Такова природа гнева и боли. Но наши народы выбирают более трезвомыслящих лидеров, способных учитывать все доступные возможности, пока остальные сходят с ума от жажды крови и зова к разрушениям. Народ северян выбрал вас, герцог Изгримнур.

– Аямину, говорите прямо. Я устал, и на моем сердце лежит тяжелый груз от того, что случилось.

Он налил себе еще чашу эля и выпил ее одним глотком.

– Что вы хотели рассказать?

– Я не закончила мою историю, герцог Изгримнур, – произнесла она, по-прежнему оставаясь в тени. – Наберитесь терпения. Как я говорила, перед Разделением моя семья жила в Хикехикайо. В то время и в том городе между норнами и ситхами не было никакого размежевания. Все вели одинаковый образ жизни и хранили верность единому народу. Но постепенно это изменилось – и не только из-за смерти королевского сына. Задолго до гибели великого принца Друкхи в сердце Утук’ку закралась зависть к зида’я. Я не буду сбивать вас с толку ненужными подробностями, но, когда Утук’ку и ее муж предложили народу вести свои кланы по разным дорогам, это было сделано скорее из-за прошлой обиды и с ощутимым пренебрежением. Смерть Друкхи являлась только поводом.

– Признаюсь, что я уже сбит с толку.

– Тогда я буду выражаться проще, герцог Изгримнур. Так же, как среди ситхов существуют те, кто не любят смертных, в норнском обществе имеются несколько норнов, которым чужда ненависть к вашему роду. Я выросла в Хикехикайо, когда народы, называемые вами норнами и ситхами, жили в мире и согласии. Несмотря на все сезоны, пронесшиеся облаками с того времени, я по-прежнему общаюсь с некоторыми хикеда’я и знаю, что заботит их сердца.

– То есть вы можете убедить их сдаться?

Она издала легкий выдох, который герцог не стал связывать с проблемами дыхания.

– Я? Нет. Пока королева жива, они не сдадутся – особенно Орден Жертв. Однако при содействии моих знакомых норнов вы могли бы сделать окончание войны менее кровавым и злобным.

Изгримнур застонал.

– Ради великого Бога прошу вас – больше никаких кланов, орденов и историй. Просто скажите мне, что вы имеете в виду!

– Только это. Проведите с ними переговоры, как вы обычно поступаете с другими осажденными противниками. Изложите им свои условия и дайте менее упорным жителям Наккиги хотя бы слабую надежду на нечто иное, чем полное уничтожение. Возможно, результаты будут лучше, чем вы можете себе представить.

– Вам-то откуда знать? А вдруг я, подобно Бриндуру, почувствую, что только уничтожение последнего норна принесет мне удовлетворение?

– Я мало знаю о смертных, хотя долго изучала ваш вид, Изгримнур. Мне кажется, что я научилась понимать ваши чаяния. К сожалению, мне нельзя говорить большего. Я не могу помочь вам другими советами. И это мое предложение тоже может закончиться ничем. Но, не попытавшись достучаться до вашего сердца, я чувствовала бы вину и досаду до самого конца моей песни о жизни.

Герцогу не понравился скрытый смысл ее слов. Неужели это женское вневозрастное существо могло знать его лучше, чем он сам?

– Значит, переговоры? Вы затеяли все это ради того, чтобы убедить меня провести переговоры с нашими злейшими врагами? Теми самыми белокожими тварями, которые изрубили моего сына Изорна и тысячи других людей?

– Да, чтобы обсудить с вами, герцог, такую возможность. Чтобы вы могли понять, какую пользу принесут вам переговоры. Чтобы вы могли подумать о других способах решения грядущих проблем. А новые проблемы будут, Изгримнур. Запомните мои слова. Даже когда вы пробьете древние врата, ваш первый успех станет только началом многих бед. Вы думаете, чары Ахенаби были худшей вещью, которую вам доводилось видеть? Нет! Я уверяю вас, что в темных глубинах Ур-Наккиги вы встретите адских существ. Они заставят ваших людей пожалеть, что они не родились слепыми и глухими.

Женщина-ситха лишь немного повысила голос, но герцог, сам того не желая, отступил на шаг от нее.

– Даже Утук’ку не смогла победить глубинных обитателей горы. И норны не остались бы свободными так долго, если бы не узнали от них кое-какие секреты.

– Я не понимаю, вы предупреждаете меня или угрожаете мне?

– Какое предупреждение не содержит в себе угрозы? Но поверьте, я не передаю вам угроз от имени хикеда’я. Я говорю с вами честно и со всей осторожностью, потому что все еще считаю ваш народ опасным. Вы похожи на диких животных, однако лишены невинности зверей. Тем не менее я верю, что ваш вид – вид смертных людей – имеет в себе нечто большее. Конец каждой битвы является началом чего-то нового… иногда такого огромного и великого, что его невозможно оценить в данный момент… в кружении Танца Времени.

Аямину сделала жест даже более удивительный, чем ее улыбка: она поклонилась герцогу.

– Мне пора уходить. Я сомневаюсь, что мы снова увидим друг друга, дорогой Изгримнур, и вряд ли мне выпадет шанс объяснить вам причины моих поступков. Пока мир вращается наперекор такой возможности, и, видимо, она не осуществится, но я желаю вам всего хорошего.