Сердце того, что было утеряно

– Я уже говорила, что вы не понимаете глубин этой горы и корней того, что можно было бы назвать безумием хикеда’ев. Прежде чем вы начнете планировать остальную часть битвы, я думаю, вам было бы полезно узнать дополнительную информацию о наших сородичах. Одной из их мотивирующих основ является общая история нашего народа, которая уходит в глубокое прошлое – задолго до появления на этих землях смертных людей.

Изгримнул взял кувшин и налил себе чашу эля. Тот оказался холоднее, чем ему хотелось бы. В последнее время герцог слишком часто проклинал погоду. На этот раз он воздержался от крепких слов. Изгримнур предложил напиток женщине, но ситха отказалась.

– Тогда рассказывайте, – с усталым вздохом произнес герцог.

– Я думаю, вам мало что известно о так называемом Разделении – моменте истории, когда хикеда’я и мой род зида’я пошли отдельными путями. Хикеда’я – норны, или Белые лисы, как вы называете их – утверждают, что наши два племени отделились друг от друга из-за смертных. Хикеда’я желали отомстить за смерть сына королевы Утук’ку, но зида’я не хотели участвовать в уничтожении другой расы.

Герцог слышал что-то похожее от юного Саймона, но его не интересовала история фейри. Когда отец Изгримнура отрекся от старой веры и перешел в Церковь Узириса Эйдона, ему, молодому повесе, некогда было постигать новое учение. Он до сих пор иногда клялся неправильным богам, а что уж говорить тогда о ситхских сказаниях?

– Относитесь ко мне, как к невежественному смертному, – предложил он своей гостье.

Аямину улыбнулась – зрелище, настолько редкое, что он даже немного обеспокоился. Изгримнур всегда считал ситху старой женщиной – в частности, из-за снежно-белых волос и ее медленной напевной речи. Однако, по любым стандартам смертных, она была довольно красивой. В это мгновение герцог почувствовал себя очарованным, будто был влюблен в нее. «Гламур фейри, – напомнил себе Изгримнур. – Никогда не рассказывай о ней Гутрун, иначе ты пожалеешь об этом».

– Я не самая старая из моего народа, – словно прочитав его мысли, сказала Аямину, – но и не самая молодая. Я родилась еще до Разделения и первую часть жизни провела в Хикехикайо – в заснеженном Уайтфеллсе далеко на западе отсюда. Я вижу усталость в ваших глазах, герцог, однако будьте терпеливы. Мне тоже приходится проявлять терпение к вам, и именно поэтому, хотя моя миссия здесь выполнена, я задержалась, чтобы сообщить необходимые сведения.

– Что вы имели в виду, говоря о выполненной миссии?

– То, что уже сказала. Я никогда не утверждала, что цели и желания двух наших народов совпадают. Я сопровождала вас и делала то, о чем меня просили.

– И в чем заключалась ваша миссия?

Она ответила ему со снисходительной усмешкой:

– Возможно, вы никогда не узнаете об этом. Мы живем в странные времена, которые порождают множество очагов напряженности. Создаются альянсы, чьи цели окутаны пеленой непроницаемой тайны. Скорее всего они ни к чему не приведут, но только Танец Лет расскажет нам правду. Мне поручили кое-что сделать, и я обещала, что не буду вмешиваться в вашу войну.

– Нашу войну?

Герцог едва сдерживал гнев.

– Вы назвали ее «нашей»?

Женщина-ситха подняла руку.

– Прошу вас успокоиться, герцог Изгримнур. Я должна сообщить вам важную информацию. К сожалению, сейчас мы напрасно теряем время. Война похожа на моток шерстяной пряжи. Скажите, пряжа начинается с клубка или с овцы, давшей вам шерсть? Или с того человека, который первый понял, как создавать ткань из овечьей шерсти? Скажите, пряжа заканчивается вместе с клубком или когда ткань уже получена? Существует ли пряжа до тех пор, пока одежда не распадется в лохмотья? А что вы скажете о людях, которые помнили эту одежду? Она все еще существует в их памяти?

– Я не понимаю вас. Это похоже на беседу ученых! Разговор ни о чем!

– Возможно. Но чья бы ни была война, мне приходилось делать то, о чем меня просили. Теперь моя миссия выполнена. Скоро я вернусь к своему народу. Если настанет день, когда мне позволят открыто говорить о моем задании, я обещаю, что вы будете первым, кто услышит о нем. Но перед своим уходом я хотела бы поговорить с вами от чистого сердца. Мне хотелось бы сообщить вам сведения, которые вы, по моему мнению, должны узнать. Там, в горе, некоторые хикеда’я – норны на вашем языке – хотят закончить войну и предложить вам перемирие.

Изгримнур почувствовал, что краснеет от ярости.

– Вы с ума сошли? Вы видели, что они сделали? Неужели ваша миссия, или как вы там ее называете, помешала вам увидеть атаку наших мертвых товарищей, направленную против нас?

– Это было сделано Ахенаби, лордом Песни. Но он не единственный, кто обороняет гору. И пока королева Утук’ку спит, не только он решает вопросы безопасности в Наккиге.

Герцог в сердитом замешательстве покачал головой:

– Что вы предлагаете? И что мы получим, если снимем осаду? Даже если я поверю вам, зачем мне идти на перемирие? Мои люди хотят крови за кровь. Они жаждут смерти всех норнов.