Сердце того, что было утеряно

Новые раны давали о себе знать: глубокий порез, который нанес ему норнский всадник, кровавые ссадины и царапины, оставленные ногтями мертвых. Он так устал, что захотелось лечь среди павших и раненых товарищей. И он заснул бы, если бы не боялся быть захороненным по ошибке.

Порто старался отдышаться; его ноги дрожали, как у новорожденного жеребенка. И тут он увидел, что к нему подползало какое-то существо. Оно извивалось на земле и издавало хриплые свистящие звуки. Хотелось верить, что это животное – какой-то падальщик, выползший на поле битвы в поисках человеческой плоти, – но существо двигалось абсолютно неестественно. Порто поднял меч, который казался таким тяжелым, как брус из каштанового дерева.

Он боялся, что увидит мертвого Эндри или другого погибшего товарища. Однако его страх рассеялся, когда фигура на земле подняла лицо к свету звезд. Порто не узнал эти выпученные глаза и искривленный мукой рот, хотя в них было нечто странное, притягивавшее к себе внимание. Существо продолжало ползти к его ногам, но Порто не двигался. Меч дрожал в ослабевших руках. Он не мог держать его на весу. Взгляд, словно обретя самостоятельность, остановился на кровавом следе, который тянулся по заснеженной земле за половиной рассеченного тела. Когда искалеченный воин подполз еще ближе, он приподнял руку, словно взывал к милосердию, а затем, истощив свои силы, опустил ладонь на сапог Порто.

– Помоги… мне, – выдохнул солдат.

Порто с ужасом понял, что это был не оживший труп, а живой человек – его сослуживец, смертельно раненный риммер, пятнавший кровью недавно выпавший снег.

Очевидно, два произнесенных слова истощили последние силы солдата. Умирающий человек распластался на взбитой земле. Порто ломающимся голосом позвал на помощь, но никто не пришел. В серых сумерках перед рассветом пологий склон горы выглядел, как изображение самого ада на картине обезумевшего художника. Холодный ад без озер огня; место трупов или восставших трупов, медленно белевших под хлопьями падавшего снега. Человек, лежавший в его ногах, издал последнее хриплое дыхание и затих навеки.

Порто отошел от мертвого солдата, присел на корточки и начал раскачиваться вперед и назад. Восходящее солнце раскрашивало небо первыми красками, но в нараставшем свете человеческие останки выглядели еще ужаснее, а тела – истерзанными и жалкими. Наконец, обессиленный и истощенный, Порто упал на холодную землю и горько заплакал.

* * *

«Перед описанием этого судьбоносного момента во время осады, когда Ахенаби и его певчие подняли мертвых смертных, а генерал Суно’ку совершила молниеносную вылазку в попытке уничтожить огромный таран северян, ваш летописец должна выразить собственное мнение и рассказать о трудностях, с которыми наш орден сталкивается при составлении записей о таких временах.

Когда мы называем укрепляющий сон нашей королевы «кета-джи’индра» – «опасным сном», – это не только элемент поэзии. Происхождение слова «кета» датируется эпохой самого Сада. Оно содержит в себе не просто идею «опасности», но также и намек на «непостижимый хаос».