Сердце Томарина

У лестницы было оживлённо. Но Ванду радовало то, что при её приближении уже не смолкали так резко. Меньше стало и смешков да унизительных словечек вслед. За пару недель новости приелись. Что ж, во всём свои плюсы. Нужно замечать каждый, иначе нервы не выдержат...

—  Синхелм! — знакомый оклик, и тяжёлая рука обхватила за плечи, едва Ванда поднялась на ступеньки.

Не успела она обернуться к обнаглевшему Шагриму, как Зиль сработал раньше, материализовавшись перед лицом товарища и предупреждающе зарычав. Осторожно Талл убрал руку, для надёжности спрятав её в карман штанов. Довольный, дух сверкнул глазами и растаял, решая, что справился с «работой». Причём с таким усердием выполнял её, только когда приближался Шагрим. Было ли это совпадением? Ванда вздохнула, понимая, что уж точно — нет.

—  Лекцию Моррус будет читать в аудитории на втором этаже. В расписании внесли изменения, — предупредил Талл.

И когда успели? Ванда не сдержала улыбки, проходя мимо колонн небольшого зала. Замечая знакомое свечение, она увидела Лейтона. Умай оставил свою работу, и кивком ответил на приветствие девушки. Она махнула молчаливому приятелю прихваченными в комнате тетрадями, демонстрируя тот факт, что продолжала изучать их. Лейтон, словно простой уставший человек, прислонился плечом к колонне, провожая Ванду взглядом. Его светящийся силуэт мягко замерцал, сгущаясь. А через мгновение он уже стоял, практически обретя истинный облик. Лейтон немедленно прижался спиной к холодным камням, и казалось, даже ощущал их холод. Что происходило с его сутью? Чувства так переполняли, что не смог контролировать себя?

Разбитые губы, с засохшей на них кровью, дрогнули. Мужчина закрыл глаза. Он оставался без движения до тех пор, пока его вновь не охватил призрачный ореол, обращая ардовским прислужником. Да, это то, кто он есть теперь. То, что он есть. Он — умай. Неупокоенная душа. Он мёртв. Давно мёртв, хоть боль и не ушла никуда. И он должен сдержаться. Как бы невыносимо не было...

В огромной аудитории было как всегда шумно. Всех ухинов-первокурсников собрали вместе, по первой поре объединяя некоторые занятия, включая и рунологию. Половина помещения оставалась полностью свободной, каменной, лишённой окон. Те были лишь во второй части аудитории. Выполненная из тёмного дерева кафедра находилась там же, а перед нею располагался длинный стол — полукругом. За ним и сидели одним рядом студенты, внимая тихому голосу каэля Торина Морруса. Пожилой тучный мужчина двигался неспешно, прохаживаясь перед первокурсниками. Голос ещё ни разу не повысил, но отчего-то вызывал желание слушать молча, не мешая болтовнёй.

По правую руку от Ванды сел Шагрим, подмигнув, когда глянула на него. Слева устроился Нейл Димер, силясь сосредоточиться на сказанном преподавателем и время от времени зевая в кулак. Ванда сложила руки на груди, ощущая спрятанные под курткой наручи, таким образом чувствуя поддержку Лейтона.

—  Каждый может написать руны. Даже простой деревенский мальчишка, — неспешно продолжал говорить Моррус.

Иногда его голос прерывался раскатами грома, а седина казалась более яркой в свете зачарованных огней и сверкавших молний.

—  Каждый из вас научился писать их ещё в раннем детстве. Но заставить знаки служить, ожить, откликнуться — это уже другое дело. Для этого требуется сила, сокрытая в каждом из вас. И я сейчас говорю не только о магии, что течёт в крови воспитанников Арда. Руна — как зверь. Она чует своего хозяина. Либо вы повелеваете ею, либо сгодитесь лишь на то, чтоб выводить каракули в тетрадях. Твёрдость духа, — Торин ткнул в их сторону толстым пальцем. — Твёрдость духа, господа студенты! И высшая ответственность за каждого «зверя», выпущенного вами в свет.

Как обычно, немного пофилософствовав, толстяк Моррус приближался к тёмной стене, и творил свою магию. Будучи «земляным», он проговаривал заклинание, неспешно проводя рукой, открытой ладонью к стене, и оживлял её. Точнее оживали практически идеальной круглой формы камешки, которые до этого обрамляли стену своеобразным контуром. Приходя в движение, они собирались причудливыми узорами, повинуясь силе мага. Очередной огромный рунный знак возникал перед студентами, чётко очерченный благодаря бледно осветившимся камням.

—  Знак «Тарус» — земля, — шумно вздохнул преподаватель, явно уже мечтавший присесть и дать отдых ногам.

—  В сочетании с линейкой знаков «Итгарм» обозначает привязку. К предмету либо живому существу.

Слушая объяснение, Ванда торопливо записывала, время от времени локтем толкая в плечо Нейла, когда уж совсем начинал клевать носом. Чем всю ночь занимался, раз не выспался? Одногруппник что-то невнятно бормотал в ответ, порываясь сосредоточенно выводить те самые, ранее озвученные Моррусом каракули в тетради. Глядя на эти письмена, Ванда не удивилась бы, призови Димер некую проклятую сущность в аудиторию. Благо не являлся некромантом.

Глава 28