Сердце убийцы

Муниципалитет предупреждает об опасности путешествий по Старой дороге, а также путешествий в одиночку! Не пренебрегайте охраной и запасайтесь амулетами, отпугивающими диких ире! Приобрести их можно в муниципальной лавке артефактов по специальной цене в 1 империал.

Указ бургомистра Иверики от 2 снежника 609 г.

623 год, 19 день ягодника. Крепость Сойки

Энрике шер Герашан

До самого представления Энрике не спускал глаз с Шуалейды. Он ни на ломаный динг не поверил, что она собиралась всего лишь расколдовать розового ишака. Уж скорее ее внимание привлекла ирийская шлюшка.

Глядя на рыжую, что развлекала публику фокусами, Энрике злился. Прелестная белочка, воплощенная чистота и невинность! Отдается любому кобелю за серебрушку. И это — истинная шера, мислет-ире? Пусть полукровка, для чистокровной аура слабовата, не важно! Неужели она не могла найти другого занятия? Да любой землевладелец заплатит за то, чтобы зеленая шера пела песни его садам и виноградникам, в сто, в тысячу раз больше, чем она заработает в этом борделе на колесах!

Представление шло своим чередом. Под веселые гитарные переборы акробатки выделывали головокружительные номера на канате, притягивая взгляды не столько сальто и бланжами, сколько стройными ножками в разноцветных трико. Хмирец с непроницаемым лицом глотал огонь и сбивал влет яблоки, что бросал размалеванный клоун. Те же акробатки расцветили мелькающими в воздухе юбчонками вольтиж — лошадки умели не только тащить фургоны, но и задорно бегать по кругу, пока двое дюжих наездников перекидывали девиц один другому. Силач, как водится, мерялся силой со всеми желающими и посрамил немало самонадеянных юнцов. Более опытные солдаты лишь посмеивались: кто ж медведя голыми руками ломает? А в бою от тупой силы проку мало.

Пять десятков солдат, не избалованных развлечениями, столпились вокруг циркачей и облепили крыши казарм, оставив место в центре для принца с принцессой. Дети смотрели на арену горящими глазами, подпрыгивали, замирали и смеялись. Но Шуалейда нет-нет, да поглядывала на фургоны, пока мальчики восторженно пялились на погоню розового ишака за силачом, которому клоун сунул за шиворот морковку.

Под конец представления, в то время как дрессированный медведь катался на бочке и танцевал, шальная девчонка попыталась улизнуть. Прикрылась магическим пологом и нагло, под самым носом у полковника Бертрана, побежала к правому фургону: именно там пряталась рыжая шлюшка. Пришлось отлавливать.

Энрике накрылся непроницаемой даже для самонадеянной девчонки пеленой, догнал ее и, невежливо ухватив за плечо, повел за фургоны. Шу искренне удивилась. Она так и считала, что их отлучки из крепости никто не замечает и не может за ними проследить. Энрике же был убежден в том, что «тайные» вылазки учат их не надеяться на помощь взрослых, а принимать решения самостоятельно и осваивать новые знания со рвением, которое и не снилось благовоспитанным и послушным ученикам. Что, разумеется, не отменяло тщательного присмотра за самостоятельными детками.

Свою методу воспитания Энрике не придумывал сам, а всего лишь позаимствовал у собственного учителя, Светлейшего. И у своего патрона, названного отца — герцога Альгредо.

Родного отца Энрике почти не помнил. Пако бие Герашан, почтенный и весьма пожилой хозяин постоялого двора, едва успел порадоваться перед смертью благословению Двуединых. Благословение это пришло в семью с северным гостем, истинным шером, который по древней традиции провел ночь с его молодой супругой, Валенсией бие Герашан.

Вот только семейное счастье продлилось недолго. Почтенный Пако скончался от сердечной болезни, когда Энрике исполнилось три года. Едва закончился траур, Валенсия бие Герашан оставила двух своих пасынков с семьями владеть постоялым двором, а сама уехала в столицу, к двоюродной сестре, камеристке самой герцогини Альгредо.

И хоть Энрике происходил из простой семьи, в доме герцога его всегда называли шером, несмотря на то, что Цветную грамоту он мог получить лишь в шестнадцать лет. Мало того, герцог Альгредо лично взялся за его воспитание и обучение, стал ему вторым отцом. В десять лет Энрике по настоянию герцога отправился в столичный Кадетский корпус, на семилетнее обучение. Но не как протеже королевского побратима, а сам по себе, как и большинство будущих армейских офицеров.