Читаем Сердце убийцы полностью

Сердце убийцы

Воздух в зале вспыхнул яркой белизной Фонарей Истинного Света — сработала защита от Гильдии Ткачей. Одновременно серый силуэт, нечто среднее между человеком и демоном, вспыхнул золотом и угас, снова продрало морозом: Хисс забрал вторую душу. К мертвому убийце бросилась Шуалейда, упала на колени, прижала его к себе. Темная волна ужаса и боли покатилась от нее, сбивая всех с ног и сводя с ума. Шеры в запоздалой панике бросились к дверям.

— Именем Равновесия, стоп! — крикнул Дайм, сам не понимая, что и зачем кричит: тело действовало само, без участия окаменевшего разума, зато строго по инструкции.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Ему откликнулись энергонити защиты: воздух загустел, не позволяя гостям затоптать друг друга. Но Дайму уже не было до них дела. Он смотрел на изломанные тела у ступеней трона. Три тела: черную, как Ургаш, Шуалейду, мертвого демона-убийцу и…

— Роне… мой темный шер…

Повинуясь его шепоту, оторванная голова вернулась на место и приросла, исчезли кровавые потеки. Темный шер снова казался живым и невредимым.

Лишь казался. Тело его было пусто. Ни следа огня, ни капли божественной тьмы. И сердце молчит. Два сердца. Темного шера — и светлого.

Ощущая мертвую пустоту в груди, Дайм прошел сквозь толпу обезумевших от страха гостей, как нож сквозь масло. Приблизился к ступеням трона. Опустился на колени около Роне, коснулся умиротворенного острого лица, закрывшей лоб седой пряди, морщинок в уголках открытых глаз. Поднял взгляд на Шуалейду и изломанное превращением существо у нее на руках. Желтые, черные и белые блики, посмертные остатки ауры, скользили по почти детскому лицу, смятые крылья золотились драконьей чешуей. И сияли истаивающие на глазах золотые нити любви — убийцы к принцессе и принцессы к убийце.

Надо же, мальчик — истинный шер. Светлый. Мастер теней. Так не бывает, однако — так есть. Боги посмеялись над ними всеми.

Мальчик не мог убить Шуалейду, он лишь пытался защитить ее от ужасного темного шера.

А ужасный темный шер старался уберечь ее от убийцы, не подозревая даже…

Что Дайм опоздает. Что Шуалейда потеряет Свет и станет темным чудовищем.

Черные, с мертвенно синими отблесками глаза Шуалейды оторвались от тела, которое она продолжала держать на руках, и обратились к Дайму.

Она не успела ничего сказать — да и не надо было, ее сумасшедшую ненависть Дайм видел и без слов.

Дайм тоже не успел. Ни сказать, ни осознать, ни почувствовать свою вину, ничего не успел. В груди что-то вспухло, выросло, заслоняя собой все мысли, и взорвалось.

Шуалейда, нет! Не хочу! Не-ет! Роне-е!..

Душная, ослепительная боль накрыла Дайма океанской толщей. Зал дрогнул, погас, гул голосов превратился в шум волн, и в этом шуме послышались хрупкие, призрачные голоса. Они что-то пели, что-то шептали и обещали, спрашивали, звали…

«Почему тебе больно, брат наш?»

«Почему ты плачешь?»

«Иди к нам, мы утешим тебя, подарим тебе покой».

«Ты встретился со своей женщиной, вы оба живы, мы не понимаем!»

— Разве я жив? — спросил Дайм, с удивлением понимая, что да. Он жив. Стоит на коленях над телом темного шера Бастерхази, а мир вокруг замер. Словно заледенел.

«Конечно. Мы любим тебя. Ты будешь счастлив со своей женщиной. Вам никто больше не помешает».

— Помешает… — заторможено повторил Дайм. И рассмеялся. Боги, как же это было смешно! И как смешно было слышать удивленные голоса Синих жемчужин! — Я сам себе помешал, сам… ошибся… Опять… за ошибки приходится платить.

«Неправильно».

«Ошибки надо исправлять. Ты обещал нам три дня — мы вернем тебе семь минут. От каждой из нас. А твоя женщина придет к нам».

Дайм не успел ответить, как его закружило в водовороте, смяло и вышвырнуло… куда-то…

По глазам резанул солнечный свет.