Сердце убийцы (ЛП)

Эта странная, глубоко укоренившаяся потребность защитить Лидию снова поднимает голову и напоминает мне о совершенно другой причине сдерживать свое желание к ней. Если я упущу из виду общую картину, позволю любым чувствам, которые могут у меня возникнуть, затуманить мои суждения, я могу подвергнуть опасности не только себя, но и ее. Она будет лучше защищена, если я буду тем, кто с ней разберется. Вряд ли кто-то другой был бы таким нежным или понимающим. Они, конечно, не были бы так осмотрительны в своем желании к ней.

Мужчины в моей профессии, как правило, испытывают определенные чувства к таким женщинам, как Лидия, женщинам, которые раньше соблазняли и заманивали нас в ловушку. Что касается большинства моих коллег, они на ступеньку выше шлюх. И для них шлюхи созданы для того, чтобы их использовали.

Я уважаю Лидию, сейчас больше, чем когда-либо. Они могли бы и не уважать.

— Я надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении, Волков. — На линии снова раздается голос Владимира, резкий и холодный. — Ты хорошо работаешь для нас. Мне бы не хотелось, чтобы это изменилось из-за одной женщины.

Предупреждение, хотя и не выраженное в таких словах, ясно. И когда линия резко обрывается, мне так же резко напоминают, что в моем положении есть свои подводные камни и опасности.

Я один из лучших, но это не делает меня незаменимым. Это, конечно, не делает меня непобедимым.

Если я хочу защитить Лидию от Владимира, когда все закончится, это вполне может означать и защиту ее от себя.

Я неуверенно поднимаюсь на ноги, засовываю телефон в карман и поворачиваюсь обратно к бару.

Мне нужна моя чертова выпивка.

8

ЛИДИЯ

В тот момент, когда Левин выходит из комнаты, я чувствую, как по крайней мере половина напряжения покидает меня. Я плюхаюсь навзничь на кровать, прижимая руку к глазам, пытаясь остановить бешеное сердцебиение. Такое чувство, что оно вот-вот выскочит у меня из груди, и я не осознавала, насколько напряжен каждый мускул в моем теле, пока он не ушел, и мне не удалось расслабиться.

У меня такое чувство, будто я упала с лестницы и пробежала марафон, и все это за один день. Я чертовски устала, и все, что я могу сделать, это заставить себя встать с кровати и пойти в ванную, чтобы принять ванну, о чем я сказала ему, что собираюсь. Но даже такой уставшей, как я, очарование горячей воды и роскошной ванны… это слишком.

И это, безусловно, роскошно. 

Плитка на полу, черт возьми, с подогревом, что кажется невероятно вычурным, особенно по сравнению с квартирой, в которую я думала вернуться сегодня вечером, когда уходила от Гриши этим утром. Я поджимаю пальцы ног, наслаждаясь этим, включаю горячую воду в огромной ванне и снимаю свитер.

Вся комната огромная, наверное, размером с половину моей студии, с одной из тех отдельных душевых кабинок с двумя насадками для душа и настоящей скамейкой внутри, унитаз спрятан в отдельной нише и двойной раковиной, столешница которой, кажется, сделана из мрамора или чего-то подобного, с позолоченной фурнитурой и зеркалом в позолоченной оправе над ней. Когда я закрываю двойные двери, ведущие в ванную, я чувствую себя так, словно нахожусь в каком-то уединенном убежище, теплом и уютном.

Это приятное чувство, даже если я здесь по принуждению. Я позволяю остальной одежде упасть на пол, слегка колеблясь, когда иду снимать лифчик и трусики, но я не думаю, что Левин из тех, кто врывается к женщине. Если бы он собирался заставить меня, он мог бы сделать это, когда прижимал меня к двери. Он мог легко поднять меня и бросить на кровать, пойти за мной туда и поступить со мной по-своему, но он этого не сделал. Он действительно старался держаться на расстоянии, и он предложил не делить со мной постель. В итоге получается он мужчина, который, по крайней мере, не претендует на мое тело, даже если он указывает, где им можно будет поделиться в другом месте.

Дрожь пробегает по мне, и я не уверена, то ли это дрожь желания при воспоминании о том, как Левин прижимал меня к двери, то ли дрожь отвращения при напоминании о том, что мне снова придется лечь в постель с Гришей. На самом деле ничего не поделаешь, если я собираюсь убедить его снова вступить со мной в отношения, мы будем спать вместе, особенно если я собираюсь подобраться достаточно близко, чтобы узнать все эти секреты, которые он предположительно скрывает. Нельзя сказать, что я была целомудренна с ним раньше, этот кот давно вылез из мешка. Он ожидает, что мы продолжим с того места, на котором остановились, и, хотя я определенно могу обвинять его во многом, я не могу действительно винить его за это.

Это означает, что, поскольку я согласилась на все это, мне предстоит решить, как с этим справиться.