Сердце Ведьмы

Заклинатель из снов по-прежнему почти не проявлял себя. Она изо всех сил старалась забыть ужасы, что явились ей в видении той ночью, но обнаружила, что не может запереть это знание так глубоко в подсознании, как хотелось бы. Воспоминания о сходстве её сыновей с чудовищами, которых она узрела, и о кошмарном наказании Локи всегда находили лазейку и всплывали на поверхность. Впрочем, эти мысли исчезали, стоило мужу появиться, ухмыляясь, у входа в пещеру с новой историей наготове. Дети всегда бросались к нему, и, видя наконец его лицо, видя их всех счастливыми, Ангербода чувствовала умиротворение.

Однажды, когда Локи и Хель загорали в траве на поляне, она уловила обрывок их разговора, пока готовила ужин. Ёрмунганд обвился у неё вокруг талии и положил голову на плечо. Он становился слишком тяжёлым, чтобы носить его на себе, но она не возражала.

– Я не знаю, Хель, – услышала она голос мужа. – По-моему, у Фригг самая длинная борода.

– Нет, папа. Она – коза-девочка. У неё не может быть самой длинной бороды, – ответила дочь с непоколебимой уверенностью пятилетнего ребёнка. – Самая длинная – у Одина, видишь? Ты говорил, что он мудрее всех коз, значит, и борода у него самая-самая.

– А мне всё-таки кажется, что у Фригг длиннее. У коз-девочек ведь тоже есть бороды и рога, как и у коз-мальчиков.

– Ах, ну в таком случае это у Тора самая длинная борода.

– Я по-прежнему считаю, что у Фригг.

– Нет, ты ошибаешься. А почему вообще у коз-девочек растут бороды и рога?

– Точно не знаю, но именно из-за этого я и назвал их вперемешку. Помнишь?

– А мама сказала, что это просто очередная твоя выходка.

– Правда? Так и сказала?

– Да. Она сказала, что ты сделал это нарочно, потому что ты дурачок.

– Зачем ты отравляешь разум моей дочери своей гнусной ложью? – крикнул Локи в направлении пещеры.

– Разве это не ты заявил ей на днях, что шрамы у тебя на губах появились от драки с белкой, которая взбирается на Иггдрасиль? – крикнула в ответ Ангербода, и Ёрмунганд ткнулся головой ей в подбородок. Обычно она понимала это как знак того, что ему весело.

– Сначала это была словесная баталия, – подтвердил Локи Хель, потому что та бросила на него подозрительный взгляд, как Ангербода заметила с того места, где стояла. – А потом она захотела, чтобы я замолчал, и вцепилась мне в лицо своими беличьими коготками.

Мужчина изобразил пальцами когти и пощекотал девочку, а та захихикала и с воплями откатилась от него. Ёрмунганд отцепился от матери и скользнул на поляну, Фенрир последовал за ним, спрыгнув со своего места у входа в пещеру и набросившись на отца, – и вскоре все четверо превратились в один визжащий клубок из тел. Как ни очарована была Ангербода подобным зрелищем, ей всё же пришлось позвать их ужинать. Впрочем, никто не обратил на неё внимания, хоть она и попробовала окликнуть их ещё дважды. Так что, подхватив полное ведро, она вышла из пешеры и окатила их водой.

– Ужин готов, – спокойно произнесла женщина и опустила ведро. – С тобой всё в порядке, Хель?

Дочь, пытаясь отдышаться, кивнула. На мгновение Ангербода уловила намёк на синеву в губах и кончиках пальцев девочки, но всё прошло, когда та успокоилась. Сама Хель, казалось, почти не беспокоилась о своём состоянии, но колдунья не могла не переживать. Наверное, это был материнский инстинкт.

– Фенрир, отряхнись, прежде чем войти. И ты, Локи, тоже, – напомнила она обоим.

Но муж, конечно, подошёл поближе, чтобы тряхнуть мокрыми волосами прямо ей в лицо, и за это она шлёпнула его ложкой.

– Иногда мне кажется, что я воспитываю четверых детей, а не троих.

– Можем и четвёртого. – Локи обнял её за бёдра и прижал к себе.

За столом Хель хихикнула и отправила в рот ложку тушёного мяса. Фенрир и Ёрмунганд сидели по обе стороны от сестры, но так как они уже наелись до отвала, то рагу им не полагалось. Впрочем, они и не ели ничего из того, что готовила мать, поэтому Ангербода поставила перед ними по тарелке, доверху наполненной кусками сырого мяса.

Её сыновья решительно не умели вести себя за столом прилично. Честно говоря, есть без них было бы даже приятней, но ей не хотелось, чтобы они чувствовали себя отчуждённо.

– Только если на этот раз рожать будешь ты, – легко согласилась Ангербода. – Вдруг тогда это будет не дрожащая клякса с глазками.

– А может, и будет, и мне придётся носить его на перевязи.

– Ты до сих пор носишь так Хель.

– Это потому, что она меня так сильно любит. И кстати, может быть, наша клякса вырастет такой большой, что проглотит все Девять Миров, и тогда всем нам придёт конец.

– Хочешь сказать, что конец света наступит из-за того, что один из наших детей всё проглотит? – Дрожь пробежала по её спине, и ведьма в очередной раз отогнала мысль о видении. Ей было очевидно, что лучше не напоминать ему о том, что она узрела той ночью и попыталась описать… Тем более женщина не была уверена, что сдержится, если от её тревог вновь отмахнутся, поэтому держала рот на замке.