Сердце ведьмы

Вирсавия была с ним полностью согласна. Мало того, что опухоль мешала нормальной циркуляции спинномозговой жидкости, она самим своим существованием оскорбляла и уродовала прекрасный замысел Божий — человеческое тело.

— Что вы видите, Бертран?

Бертран Фуко, амбициозный выпускник медицинского факультета Университета Пьера и Мари Кюри, не подвел:

— Опухоль находится очень близко к венам Ρозенталя и Галея.

— И?

— Их повреждение неизбежно вызовет быструю смерть пациента.

— Верно. Что еще?

— Доступ к опухоли прегражден ещё несколькими кровеносными сосудами.

— Опять верно. Эти сосуды имеют второстепенное значение, так что один из них мы сможем перерезать. Какой именно?

— Эээ… — Всезнайка Бертран наконец скуксился: — Я не знаю.

— Я пока тоже, — утешил его Лариш.

И это было чистой правдой. Во время операции случаются моменты, когда хирург уподобляется саперу, которому приходится решать, какой из проводков таит в себе смертельную опасность.

— Вирсавия, ты готова?

— Да, доктор. Правое ответвление.

— Ты уверена?

— Да.

Конечно, она был уверена, потому что последние десять минут работала над закупоркой именно этого сосуда. О том, что Вирсавия де Фуа, проходящая стажировку в госпитале Святого Цезария и специализирующаяся на сосудистой хирургии, может заговаривать кровь не хуже опытной деревенской ведьмы, знали только ведущий хирург, глава Попечительского совета и несколько руководителей отделений. То, что она на самом деле является ведьмой, знали министр обороны да пара генералов медицинской службы Вооруженных сил Галлии.

На территории Галлии ведьмы были величайшей редкостью и именно по этой причине находились в собственности государства. Что это давало Вие? Гарантированная работа, бесплатная страховка по всем возможным страховым случаям, довольно высокая зарплата, государственная защита вплоть до десанта спецназа, если ее персональный куратор сочтет, что ее безопасности что-то угрожает. Что еще? Чип под кожей, вроде того, какие ставят породистым собакам, работа по восемьдесят часов в неделю, командировки в зону военных действий и совершенно рабский контракт с Вооруженными силами Объединенной Галлии.

Фрагмент опухоли был извлечен на свет и отправлен в лабораторию на анализ. Доктор Лариш откинулся на спинку кресла и со вздохом объявил:

— Теперь придется подождать.

Перерыв во время операции пережить непросто, но сейчас все, находящиеся в операционной и на галерке получили возможность потяңуться и размять напряженные мышцы. Все, кроме Вирсавии, потому что сейчас она полностью сосредоточилась на пинеаломе.

Опухоли мозга непредсказумы — некоторые из них мягкие, как желе, насквозь пронизанные кровеносными сосудами, намертво сросшиеся с тканями мозга. Другие сухие и плотные, они сами ãoòîâû выпрыгнуть из своей тюрьмы, словно горошина из стручка. Эта была похожа на плохо пропеченный бисквит: сверху плотная корочка. Но чуть тронь, и потечет.

Все время, что ей позволили оставаться с пинеаломой один на один, девушка посвятила опухоли — закупоривала капилляры и мелкие сосуды вокруг нее, уговаривала это красное пещеристое тело, так похожее на персиковую косточку, затвердеть ещё больше

— Отлично, спасибо. — Οна даже не заметила, когда в операционной зазвонил телефон, и врач патолог сообщил, что опухоль доброкачественная. — Ну что, поехали!

Через четыре часа доктор Лариш голосом сытого кота объявил, что сегодня установил свой личный рекорд по удалению опухолей из мозга — пять часов семь минут. И неожиданно для всех присутствующих добавил:

— Спасибо, мадемуазель де Фуа.

Было странно, что благодарности удостоилась единственная в операционной персона, не участвовавшая в операции. Действительно, за все пять часов Вия даже к отсосу ни разу не прикоснулась. И все потому, что кровотечения не случилось. Картинка на видеомониторе не давала представления, насколько утолщились и уплотнились стенки наиболее крупных сосудов, и почему сама собой втянулась и исчезла крошечная, размером с просяное зерно, аневризма на вене Розенталя.

— Ну, я пошла.

Микроскоп откатили в угол. Разрез зашьет Бертран, кровь и костную пыль с головы пациента смоет старшая операционная медсестра. Вирсавия оглянулась напоследок: медсестры переключали провода, готовя пациента к переводу в реанимацию, чистили инструменты, складывали в мешки для мусора использованные простыни и трубки. Санитар уже оттирал с пола кровь.

Кое-то уже начал переговариваться и посмеиваться. Кажется, все прошло хорошо — при неудачном исходе операции все бы молчали как мертвые. Ну, стало быть, свою чашку крем-кофе Вирсавия заработала честно.

* * *

Если вдуматься, столовая для медицинского персонала была не так уж и плоха. Красные клетчатые скатерти, венские стулья, плетенки со свежим хлебом на столах. Εсли отвернуться от стены, можно было бы представить, что сидишь в маленькой таверне в Венаске или Сен-Поль-де-Ванс[2], а за твоей спиной находится окно с такими же клетчатыми занавесками. А за ним лавандовое поле, или вырубленный в скалах спуск к маленькому пляжу.