Сердце ведьмы (СИ)

— Ну, ладно. — Мужчина медленно закрутил ее распущенные волосы в жгут, чуть потянул, заставляя ее откинуть голову назад и прошептал прямо в ухо: — Как скажешь, ведьма.

Как он умудряется дышать так жарко, мелькнула неожиданная мысль. Да она бы и на Северном полюсе не замерла, одетая в одно лишь его дыхание.

Тьфу, глупости. Изыди, инквизитор. Вия снова нетерпеливо дернула плечами:

— Ну же.

н провел кончиком пальца по ее шее, убирая невидимые прядки, затем перешел к пуговицам.

— Спасибо. Достаточно. — Платье раскрылось на уровне лопатoк. Дальше она могла справиться сама. — Спокойной ночи.

Она уже стояла одной ногой в комнате, а Себастьян так и не двинулся с места.

— Чего стоим? Кого ждем? — Немного нервно поинтересовалась девушка.

— ты ничего не забыла? — На нее вновь смотрел тот самый неотразимый парень из бара.

— Что я могла забыть?

Напряжение в воздухе заметно нарастало, пора было бежать в безопасную темноту спальни.

— Ну там… — Уголок его рта медленно пополз вверх. — … нежный поцелуй на ночь?

Дверь громко хлопнула у него перед носом. Н-да, все-таки жаль, что дама Бланш запретила ему сегодня пить. Он стремительно спустился виз, сбросил ботинки и джинсы и, облапив диванную подушку, уже через пять минут спал, как умеют спать только большие хищники — бесшумно и чутко.

Когда шорохи внизу стихли, Вирсавия медленно выдохнула воздух из груди и прошла к кровати. Двигалась она почему-то на цыпочках. Платье легко на спинку стула, туфли на коврик у кровати, а сама девушка замерла перед старинным зеркалом в белой деревянной раме. То ли оттого, что кое-где под стеклом отслоилась амальгама, то ли виноват был серебристый лунный свет — но сейчас даже себе она казалось привидением, бесплотным, одиноким, бесприютным. Зачем я в этом мире? Кому я нужна? Я как свеча на ветру — дунь, и меня не станет, подумала она.

Перед таким же зеркалом в соседней комнате, отделенной от спальни Вирсавии только ванной комнатой, дама Бланш медленно снимала свои талисманы. Треугольные серьги с сефардскими письменами, способные шепнуть на ухо о приближающейся опасноcти. Путеводная звезда, на серебряной цепочке. Ожерелье из черного турмалина — для защиты души и тела. Множество тонких браслетов с каменными подвесками — от дурного глаза, неправедного доноса, от обмaна и, что уж там скрывать, артрита и ревматизма.

А вот на девочке она не заметила ничего, и это было странно. Как вообще она выживала столько лет вдали от сестер-ведьм, от родной почвы, одиноая и беззащитная? Без защитных артефактов. Откуда черпала силы для лечения людей? Странно, странно… Жаль, что ей не дано видеть будущее. Может быть, тогда бы oна увидела, кто сможет стать защитником молодой ведьмы. Хорошо, если бы им оказался Басти. Такой славный молодой человек.

По мнению дамы Бланш, мальчик не заслуживал изгнания из Лангедока. У него не было ничего общего со своими предками — жестокими, жадными и беспринципными. Старухи, что заправляли сейчас в Ковене, прекрасно эти видели, но не желали сделать исключение для потомка Симона де Монфора. Не от большого ума эта принципиальность, скажу я вам. Ее отражение в зеркале поджало губы и согласно кивнуло.

Ладно, при первом же удобном случае, она вновь поставит на голосование вопрос о возвращении Бастьена на одину. Ей бы еще только пару козырей, чтобы заткнуть рты самым упрямым. А пока попросим поддержки у Высших Сил, уж они-то умеют отделять мух от котлет.

— Господи, сделай меня орудием мира Твоего… — произнесла дама Бланш первые слова мoлитвы и требовательно посмотрела в потолок. Цикады за окном разом стихли, а лунный свет слегка притух. Кажется, ее действительно внимательно слушали. — … чтобы туда, где ненависть, я вносила любовь, туда, где оскорбление, я вносила прощение, туда, где разлад, я вносила единение. — Вот! Именно то, что нужно этим двум неразумным детям. И уже приободрившись, она закончила: — Ибo отдавая, мы получаем; забывая себя — находим; прощая — обретаем прощение; умирая — воскресаем к жизни вечной.

ЛАВА 11

И зачем, спрашивается, она старалась идти как можно тише? Даже туфли не надела, потому что боялась разбудить даму Бланш и Себастьяна слишком рано. Оказывается, они уже вовсю бодрствовали — сидели на кухне и пили кофе тет-а-тет.

— Так ты уверен, что талисманов на ней нет? Даже самой маленькой цепочки или колечка?

— Ничего абсолютно. Даже пирсинга и татуировок.

— А ты хорошо посмотрел?

Кажется, старая дама, знала, в каких местах у девушек можно обнаружить пирсинг, и ехидства в голосе не скрывала. Зато Себастьян был до смешного серьезен:

— Ничего абсолютно. Я проверил.

Вирсавия почувствовала, как щеки и шею заливает горячий румянец. Да уж, после знакомства в баре у инквизитора была возможность рассмотреть ее очень хорошо, и он этой возможностью воспользовался. Неоднократно.

Ну, хватит!

— Доброе утро.

на вошла в кухню и взяла с полки над раковиной чашку для себя. Заговорщики смотрели на нее без малейшего смущения. Более того, дама Бланш решила не менять тему.

— где твое ожерелье, Вирсавия?

— Ожерелье? — Девушка медлено размешивала cливки в кофе.