Сердце вне игры

Ноа отвечает не сразу, скривив губы в сторону и поставив стакан на стол. Он изучает меня испытующим взглядом, а затем спрашивает:

— Это допрос?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, ты спрашиваешь меня об этом как менеджер команды по социальным сетям, или ты спрашиваешь меня как Марго?

— Как я. Просто как Марго, — тихо говорю я. — Клянусь, это все не для социальных сетей. Я не буду использовать то, что ты скажешь сегодня вечером. Клянусь.

Провожу пальцем по груди в форме буквы «Х», просто чтобы убедиться, что он знает, что это серьезно.

— Ладно, — он вздыхает. — Неофициально, нет, мои родители не поддерживают меня, и они определенно не из тех, кто поддерживает мысль «плыть по течению». Они больше похожи на тип «делай, что мы говорим, или мы отречемся от тебя.

— Твои родители отреклись от тебя? — мой рот неверующе открывается.

— Не формально. Не то чтобы они выписали меня из завещания или что-то в этом роде, — затем он морщится. — По крайней мере, я так не думаю. Не то чтобы мне нужны были их деньги. Несмотря ни на что, мы больше не близки. С тем же успехом они могли от меня отречься. Так иногда кажется.

Я закусываю губу, упираясь локтями в стол.

— Ноа, это ужасно. Мне очень жаль. И что же будет дальше?

Он вздыхает.

— Я выбрал хоккей.

— Ты… — я моргаю. — Что?

Он смеется и снова берет свой стакан, крутит его, не делая глотка.

— Я не удивлен тому, что ты сбита с толку. Наверное, это звучит так, будто я упрощаю, потому что кто отрекается от своего ребенка только потому, что он решил играть в хоккей? Но на самом деле, примерно так и произошло. Я вырос в очень обеспеченной семье. Не хочу, чтобы это звучало так, как будто хвастаюсь — клянусь, это не так, — но Блейки — одна из тех редких семей, в которых есть как старые, так и новые деньги.

— Старые и новые деньги?

— Да, — говорит он. — Мои родители выросли в богатой семье, поэтому у нас есть старые семейные деньги, но у нас также есть семейный бизнес, который продолжает расти и расширяться, принося всевозможные новые деньги. Я должен был присоединиться к упомянутому делу. Это то, что ожидалось от меня и моего брата. Мы должны были поступить в школу Лиги плюща, изучать бизнес и финансы, а затем работать в компании, пока мой отец не уйдет на пенсию, после чего мы возьмем на себя управление и продолжим его дело.

Он смотрит в окно на секунду, и могу сказать, что это непростая тема для него, чтобы говорить.

— Брент, мой брат, — продолжает он. — Он перешел черту. Делал все, что хотели от него родители, и делал это по их расписанию. Он золотой ребенок, который не может сделать ничего плохого. Я, с другой стороны, казалось, только и делал, что разочаровывал их. Когда решил заняться хоккеем, а не миром инвестиционного банкинга, это стало последней каплей, — он ухмыляется и, наконец, смотрит на меня. — Они думают, что хоккей ниже их достоинства. Что это варварский спорт для простодушных, малообеспеченных скотов. И это прямая цитата, если тебе интересно.

— Боже мой, — говорю я, и мои глаза расширяются одновременно от шока и смятения. — Это ужасно. И так обидно.

— Еще бы, — он поднимает плечо, как будто пытается сбросить с себя тяжесть того, что только что сказал мне. Но я хочу, чтобы он знал, что мне искренне жаль, поэтому, прежде чем он успевает скрыть какую-либо боль, которую он может чувствовать, протягиваю руку и на секунду кладу на его.

— Действительно, — бормочу я. — Это отстой.

Ноа, кажется, удивлен моим прикосновением и оживляется, даже когда убираю руку. Когда он снова улыбается, часть напряжения в его выражении исчезает, и голубые глаза становятся теплыми, когда они встречаются с моими.

— Это отстой, но знаешь, в конце концов, все нормально, — говорит он. — У меня есть команда. У меня есть профессия, которую я люблю. Мне не нужно одобрение родителей или брата.

Что-то трепещет в моей груди, и я сглатываю, кивая. Оптимизм Ноа просто притягивает как магнит, и я не могу отвести взгляд от его красивого мужественного лица. Кажется, он тоже не важничает. Он, просто кажется, одним из тех людей, которые могут найти серебряную накладку, несмотря ни на что, которые могут вырваться из темного облака и вернуться к свету.

Я всегда была близка со своей семьей, и мои родители никогда бы не стали относиться ко мне так, как Блейки относились к своим сыновьям, поэтому мне трудно осознать, через что прошел Ноа в детстве. Но, тем не менее, ему удавалось не сдаваться и находить счастье, когда другие могли потеряться в собственном отчаянии и жалости к себе.

Это не только замечательное качество, но и чертовски привлекательное.

Я допиваю свой бокал вина и любезно соглашаюсь, когда Ноа предлагает налить мне еще, и мы вдвоем продолжаем говорить о нашей жизни до того, как мы встретились друг с другом. Мы болтаем о закусках и основном блюде, и когда официант подходит, чтобы узнать, хотим ли десерта, мы оба очень быстро соглашаемся, хотя уже съели довольно много еды.