Сердце во льдах (СИ)

Король Сокджин кивнул, принимая подобную альтернативу, и Наюн, попросив Намджуна отдать приказ седлать лошадей, направилась в свои покои, чтобы приготовиться к недолгой, но привычно морозной поездке. Она с наслаждением на самом деле сменила платье на брюки и камзол, отказавшись предварительно от помощи Юми, что прислуживала ей уже на протяжении почти десяти лет, и довольно цокнула плоскими каблуками высоких сапог по полу. Наюн любила в действительности то, как выглядит в мужской одежде, подшитой под неё мастерицами Дворца, и не раз улыбалась тихонько себе под нос, когда слышала за спиной шёпот: «Кажется, оденься Её Высочество в мешок, всё равно будет выглядеть, как Принцесса». Наюн знала — помнила многие наставления кормилицы Ёнхвы, которой сейчас во Дворце очень не хватало — что гордыня и гордость — вещи иногда смежные и очень опасные. Однако ничего не могла почему-то поделать с тем, что наслаждалась от случая к случаю пониманием того, что она хороша. «Может быть, — думала иногда Наюн, — всё дело в том, что Юнги на самом деле прав, повторяя неустанно, что амбиций у меня слишком много».

Кони уже были оседланы, когда девушка спустилась во двор, пряча волосы под капюшон тёплого плаща. Она привычно огладила морду Юнаса, который тут же ткнулся носом ей в подбородок, профырчав что-то едва ли понятное, и едва слышно рассмеялась.

— Есть всё-таки вещи, недоступные моему пониманию, — услышала она голос Намджуна, который потрепал коня за гриву. Тот довольно заржал, обожающий руки Советника Кима, что животных понимал на каком-то своём особом магическом уровне. — Он не терпит почти никого, а от тебя приходит в дикий восторг, едва только замечает.

Юнас заржал ещё громче, мотая головой из стороны в сторону, а потом ещё и ударил копытом в снег, заставляя Наюн рассмеяться тоже.

— Ну всё-всё, парень, — хохотнул Намджун и, подав девушке руку, помог оказаться в седле, после чего снова потрепал коня за гриву, — я никому не раскрою твой секрет.

— Тут и нет никакого секрета, да, Юнас? — спросила мягко Наюн, сжав поводья. — Просто у него замечательный вкус.

Мужчина довольно хмыкнул и, отвадив от своей лошади конюха, тоже оказался в седле. Он затем поравнялся с ней и кивнул на ворота замка.

— Идёмте, Ваше Высочество, наши гости уже в нетерпении.

Наюн кивнула согласно и направила коня в нужную сторону, думая о том, была ли такой же бы любознательной, окажись в Гиаронде. Её вряд ли бы сильно интересовали пейзажи, известные места и люди, там живущие, — она бы наверняка только считала дни до того, как вновь окажется в своём белом царстве и улыбнётся снегу, спиной провалившись в сугроб уже на самой границе. В Гиаронде — Наюн знала — совсем не холодно и снега почти нет, вечнозелёные леса явно не интересны, а деревья, полные листвы, совершенно точно не столь красивы, как покрытые белым покрывалом. Девушка, по крайней мере, видела природу тех краёв в книгах и знала по рассказам вечных путешественников, и ни капли она её не привлекала.

Они встретились с Королём Сокджином и его ближайшим Советником у самых ворот замка, и Наюн с каким-то удовольствием отметила то, как кутался в тёплый плащ первый из них. Второй, к несчастью, выглядел так, будто Каталия для него — дом родной, и ни жестом, ни взглядом, ни даже покрасневшим от непривычки кончиком носа не выдавал того, что ему на самом деле ужасно холодно здесь.

Они направились по пути к северному выходу из столицы, а затем — ещё севернее — туда, откуда возвращались слишком редко. Наюн не раз и не два слышала истории о том, как жестоко расправляется с каждым любопытным Го Хара, живущая вот уже три столетия к ряду, но не верила в это, уповая в большей степени на то, что выжить при таком холоде и ветре, пробирающим до самых костей, почти невозможно. Она не оправдывала женщину, что скрыться решила в снегах и в одиночестве, но восхищалась невольно её мастерству, позволившему создать Ледяную Пустыню. Наюн бы не хватило на это никаких сил, а трактатов, учивших обращению с магией холода, было невозможно мало — совсем как и людей, рождающихся с такой способностью. Она в детстве, едва только раскрыв в себе такой талант, очень напугалась, зато потом почувствовала себя особенной, узнав, что является первой магически одарённой в династии Пак за слишком долгие годы.

— Тебя поцеловала Нитару, — любила повторять её мать, поглаживая по голове. — Именно её благословение коснулось тебя, даровав подобную силу.

— Когда я вырасту, я стану совсем такой, как Го Хара? — спрашивала маленькая Наюн. — Я тоже смогу построить себе замок в Ледяной Пустыне и превращать чужие сердца в лёд?

— Не говори глупостей, — хмурился отец, что становился свидетелем этих разговоров. — Го Хара — преступница, избежавшая наказания путём обмана. Нечего равняться на неё.

Но Наюн так не считала. Как не считала и Королева.

— Лишь женщина, — шептала она ей на ухо, — такая же, как мы с тобой. Всего лишь женщина, которой не позволили любить.