Сердце волка

От толпы ребятишек отделились двое карапузов, удивительно похожие между собой мальчишка и девчонка, оба кудрявые, каштановые волосы с белыми полосами облачками окружают круглые мордашки. Малыши приблизились к нам, встали по бокам моей соседки и, выглядывая из-за ее мощных плеч, принялись разглядывать меня.

— Увидели, что я уселась рядом с их мамочкой, — сказала я, улыбаясь.

Дети обняли маму с двух сторон, не сводя с меня настороженных желтых глаз.

Я обвела женщин взглядом.

— А как вас зовут?

Они переглянулись.

— Она совсем не знает наших обычаев, — сказала черноволосая женщина Вилле.

Та махнула рукой, и другие женщины закивали.

— Они ей не пригодятся, — сухо ответила Вилла.

Близнецы успели перелезть к матери на колени и даже наградить друг друга парой толчков и затрещин. Мать отвесила им пару шлепков и наказала идти играть, но ее не очень-то послушались, видимо, с нами интереснее.

Я решила поддержать разговор.

— Да, едва ли пригодятся. Я не думаю, что задержусь у вас надолго.

Все уставились на меня, словно я сказала что-то из ряда вон выходящее.

— То есть не то чтобы у меня были какие-то претензии к вашему гостеприимству, вовсе нет…

Они опять захохотали, даже Вилла фыркнула.

Чтобы скрыть неловкость, я протянула руку к кудрявой макушке девочки, что оказалась смелее своего брата и подошла поближе, принюхиваясь.

— Привет, сахарочек, — пролепетала я заискивающе, как принято у взрослых в разговорах с маленькими.

Желтые глаза «сахарочка» сверкнули алым, нос сморщился, дитя тявкнуло, лязгнуло зубами прямо перед моим носом и отскочило в сторону.

— А-а-а! Мама! — заорала я, вскакивая и отпрыгивая в другом направлении. Как назло, под пятку попал сучок, я поджала ногу, подворачивая вторую и обрушилась на землю.

Женщины так и покатывались со смеху.

Мамаша с белыми прядями в волосах принялась теребить и целовать ребенка.

— Не бойся, малышка, она совсем не страшная.

Я ошарашенно хлопала глазами.

Женщины перестали смеяться и продолжили разговор, как будто ничего и не произошло.

— А все-таки, Вилла, ты была не права. Источник принял ее. Если и Велес даст ей посвящение, она войдет в стаю, как и было сказано в пророчестве.

— Вы говорите обо мне?

Вилла обернулась ко мне и нахмурила брови.

— Источник… — протянула она, глядя на меня в упор. — Да, пожалуй, но этого мало. Пусть Велес посмотрит. Что такое? Почему ты там сидишь?

Она поморщилась, щелкнула пальцами.

— Лежишь?

— Она испугалась, — мягко сказала светловолосая женщина. Ребенок на ее руках завозился и она принялась его укачивать.

— Да возвращайся уже сюда, не бойся!

— Не бойся, — поманили меня и другие женщины.

Я настороженно уставилась на малышку, которая чуть не укусила меня.

— У нее молочные зубы, — давясь от смеха, сообщила ее мамаша.

И снова смех.

Мне это веселье начало надоедать.

Я насупилась, но все же поднялась с земли. А куда мне идти? Нужно как-то общаться с этими дикарями. И лучше с этими мамашами, чем с их мужчинами. Иначе, если разругаюсь сейчас, кто поможет мне выбраться отсюда? Но какие все-таки невоспитанные у них дети!

Я осторожно уселась на прежнее место, стараясь держаться подальше от детей. Девочка, которая чуть не укусила меня, неожиданно растянула губы в улыбке и выпучила глаза.

Я в ответ показала ей язык.

— Значит, к Велесу? — спросила светловолосая.

Вилла пожала плечами.

— Попробуем. Если дойдет.

— Почему ты сомневаешься? — спросили ее.

Вилла меланхолично буркнула:

— Подохнет с голоду.

— Накормим, — заверила мамаша, снова поочередно шлепая малышей. Тем, должно быть, стало скучно, и они вернулись к играющим детям.

— С какой стати? — недовольно буркнула Вилла. — Она что, щенок? Не понимаю, с какой стати за нее охотиться?

— Щенок не щенок, — протянула одна из женщин, и остальные зафыркали.

— Ты, может, и не понимаешь, а самцы не дадут ей проголодаться, — сказала одна из черноволосых.

Вилла нахмурилась.

— К Велесу пойдут только самки.

— Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу, — сказала я. Все обернулись ко мне. Вилла снова сдвинула брови и презрительно скривилась. — Я не очень понимаю, то есть я хотела сказать, я совсем не понимаю, о чем вы говорите, но вы говорили о еде, и я…

— О чем я и говорю, — сказала Вилла. — Она семь суток нормально не ела. Долго не проживет.

— Сколько?!

Вилла принялась загибать пальцы.

— Пять дней добирались сюда. Потом валялась в отключке. И я против, чтобы охотиться для нее, — сказала она женщинам.

— Я поняла, — сказала я, вставая и отряхиваясь. — Вы и так сделали для меня слишком много. Благодарю за гостеприимство. Мне пора.

Вилла недоверчиво посмотрела на меня, слегка скривив губы. Остальные с видимым любопытством принялись переводить взгляды с меня на нее.

Наконец Вилла хмыкнула и даже немного приподняла брови. Наверно, это следует толковать как удивление.

Я снова отряхнула речной песок с сорочки и пошла прочь. Как назло, от того, что резко встала, потемнело в глазах. Два неуверенных шага — и я оперлась о ствол дерева, почти физически ощущая, как в спину буквально впиваются чужие взгляды. Останавливать меня никто не стал.