Сердце Ворона

Гэз кинулся к человеку с кинжалом. Незнакомец отмахнулся, едва не задев его длинным лезвием. Юноша успел увернуться. Убийца действовал быстро. Еще один удар. Гэз выставил руку, и клинок лишь скользнул по предплечью, разрезав рукав и оставив неглубокую царапину. Гэз прыгнул на противника, выставив вперед локоть, и резко нагнул голову. Удар пришелся незнакомцу в нос. Убийца вскрикнул и отшатнулся. Гэз не успел воспользоваться его замешательством, почувствовав опасность за спиной. Он отскочил в сторону и тут же ощутил резкую боль в шее. Похоже, его ударили чем-то тяжелым. Юноша упал. Третий, размахивая железной дубинкой, метнулся к нему, но зацепился за ведро и тоже грохнулся на пол. Гэз ловко вскочил и ударил врага ногой в лицо. Противник попытался схватить его, но промахнулся.

Юноша побежал к стене галереи, которую украшали старинные щиты и оружие: пики и копья, палаши и луки. Он попытался сорвать меч, но тот не поддавался. Пришлось довольствоваться охотничьим копьем, вырвав его из металлических скоб. Третий нападавший уже устремился к нему. Понимая, что развернуть копье острием к врагу уже не удастся, Гэз повернулся на каблуках, и древко попало точно в висок незнакомцу. Тот вскрикнул и свалился. Взяв копье как следует, юноша оттолкнул ногой лежащего и всадил острие в горло человека, боровшегося с Мойдартом. Хозяин дома отпихнул обмякшее тело и поднялся на ноги.

Последний из убийц замахнулся мечом.

— Я все равно убью тебя, мерзкий ублюдок! — завопил он и бросился на Мойдарта.

Прогремел выстрел. Мужчина пошатнулся. Из дыры в горле ударила кровь. Раненый ухватился за перила и попытался сделать шаг к Мойдарту, но в этот момент прозвучал второй выстрел. Голова убийцы дернулась. Пуля попала ему прямо в правый глаз. Гэз повернулся — по галерее шел Мулграв, держа в руках два длинноствольных дуэльных пистолета. Юноша подбежал к окну и отбросил штору. Сразу же стало светлее.

Положив пистолеты на стоящий у окна столик, Мулграв подошел к Мойдарту:

— Вы ранены, господин.

— Ерунда, — холодно ответил Мойдарт и, повернувшись, указал на неподвижно лежащего мужчину, которого Гэз ударил копьем в висок. — Вижу, один еще жив. Уберите его в подвал. Я сам буду присутствовать при допросе.

— Да, господин, — Мулграв взглянул на Гэза. — Вы отлично сражались, сир.

Юноша поклонился в знак признательности и посмотрел на отца. Однако Мойдарт не удостоил его не только словом, но и взглядом. Хозяин дома повернулся и направился к своей комнате.

— Пришлите миг врача, — бросил он на ходу телохранителю и, заметив что-то, остановился.

— Вижу, ты воруешь мой уголь. — Отец сурово посмотрел на сына. — Поговорим об этом в другой раз.

В тридцать один год Мэв Ринг была красивой женщиной, высокой, статной, с зелеными глазами. В ее все еще отливающих медью волосах уже мелькали серебряные нити. Многие горцы считали Мэв холодной и надменной, объясняя это тем, что она так и не вышла замуж после случившейся десять лет назад смерти мужа, хотя многие делали ей вполне недвусмысленные предложения. Она отказала всем.

Мэв вышла замуж в шестнадцать лет, когда встретила молодого воина Калофара. Все в клане соглашались с тем, что лучшей пары не найти в целой округе. Многие молодые люди завидовали удаче Калофара. Мэв была не только красивой девушкой, но и сестрой Лановара, вождя клана, и все мужчины знали, что этот умный, смелый и одаренный предводитель приведет племя к процветанию. Его усилиями, как надеялись люди, имя ригантов будет восстановлено в Списке Кланов, а украденные чужаками земли вернутся законным владельцам. То было время больших ожиданий.

Но потом Лановар пал от руки Мойдарта, в деревню пришли солдаты, неся смерть и разрушение. В последующие годы ригантам пришлось уйти из городов и селений и обживать мрачные горы. Они выживали за счет нападений на поселки варлийцев, угоняя скот, забирая все, что попадалось под руку и могло найти хоть какое-то применение. Жизнь снова стала сурова к горцам.

Мэв Ринг вспоминала об этом без особых сожалений: убогие, крытые дерном лачуги, болезни и смерть, косившие старых и слабых. Сидя на кухне у окна в своем просторном доме, она вновь подумала о Калофаре, лежавшем на топчане с незаживающей, воспаленной раной в груди, худевшем у нее на глазах от лихорадки. В конце он уже не мог говорить, и лишь в глазах теплился огонек жизни. Мэв сидела рядом, держа мужа за руку. А потом свет жизни померк, и она поцеловала его в лоб. Ей хотелось схватить нож и вскрыть вены на руке, чтобы уйти от тягот окружающего мира и воссоединиться с духом Калофара. Сейчас, вспомнив об этом, Мэв поежилась. Тогда к ней подошел четырехлетний Кэлин. В глазах мальчика застыли слезы.

— Дядя поправится, тетя Мэв?

Был летний вечер, и последние лучи уходящего солнца проникали в комнату через грубо вырубленную дверь хижины. В их свете двадцатилетняя Мэв видела красные пятнышки блошиных укусов на ногах и руках племянника. Лицо у него было худое и серое. Мэв обняла мальчика за плечи и прижала к себе.