Сердце ворона

Но остроносый некромант уже был не в силах прийти на помощь своему другу. Белесые волокна стремительно охватывали его по рукам и ногам – уцелевшие святые отцы вновь затянули свою унылую песнь, а преподобный Клемент в это время что-то нашептывал, сложным узором сплетая у себя в руках золотистые нити, словно ткач – драгоценную пряжу. Все магические силы Ступившего за край некроманта уходили на борьбу с липкими белесыми путами инквизиторов; о том, чтобы самому атаковать, вырваться или отразить новый удар, речи уже не шло.

Клубок перевитых золотистых нитей сорвался с ладоней отца Кельнского и, шелестя в воздухе, полетел к Анину. Тот последним обреченным усилием попытался отбить удар, создав на пути смотанных, но шевелящихся изнутри золотых прядей черный провал, бездонное окно мрака, но в это время белесые путы инквизиторов сжались на его горле, охватили параличом руки и ноги, заставив тело некроманта бессильно повиснуть в воздухе, в футе над землей. Созданный магом темный портал погас, клубок хищных золотых нитей отца Клемента долетел до Грешного, объяв его фигуру всепожирающим священным пламенем.

– Аааааа! – заорал от ужасной боли Анин, каждая частица его тела разрывалась в невыносимых страданиях, но еще страшнее было то, что в этот самый миг, прежде чем потерять сознание, некромант услышал, как в отчаянии зовет его окруженный врагами Дориан. А он, Грешный, уже ничем не может помочь своему другу.

Сумеречный стиснул зубы от боли, на спекшихся от стремительных движений губах выступила кровь, но он продолжал сражаться, отбивая удар за ударом. И тут сзади под плечо ему вонзился гладиус командира преторианцев. Уже оседая на мокрую болотную землю, в последнем раскруте своих смертоносных мечей, некромант прочертил красную черту на шее врага, что сразил его столь подлым ударом. Шлем с огненно-красным гребнем откатился в сторону, так же, как и обритая голова с выжженным волчьим оскалом на лбу и таким же злобным, навеки застывшим в ярости и безумии, лицом.

– Этого связать, – отец Клемент отдавал последние распоряжения своим едва стоящим на ногах воинам, – и негатор не забудьте. Брат Ситриус, проследи, чтобы он не подох раньше времени.

У лежащего на земле, стонущего и истекающего кровью Дориана отобрали оружие, быстро сняли латы, оставив бывшего рыцаря в простой черной рубахе с изображением льва, вышитого золотой нитью на груди, кто-то из солдат принялся связывать темному паладину ноги крепкой пеньковой веревкой. Лодыжки в остроносых облегающих штанах-чулках некроманта тут же покрылись кровавыми ожогами – не простой канат использовали имперские легионеры – он был сплетен из волос святых и причинял ужасные муки. Подошедший инквизитор принялся что-то шептать над его ранами, останавливая кровь. Боль, правда, никуда не исчезла – облегчать некроманту страдания святые братья отнюдь не собирались.

– А это… – Предводитель подошел к висящему в воздухе Анину. – Посмотрим-посмотрим, правду ли сказал мне о нем преподобный Мес’й-ал. Он, кстати, был очень недоволен, что его решили убить, а уж тем более что Деккер отправил по его душу двух таких ничтожеств, а не пришел сам. Его ведь очень ждут дома…

Главный инквизитор сделал знак рукой, подоспевший солдат кинжалом разрезал ремни, отогнул пряжки и сорвал с обвисшего без движения остроносого латные поножи и стальные башмаки. Взору святых отцов предстала жуткая и богомерзкая картина – из человеческих бедер некроманта торчали тонкие птичьи лапы, заканчивающиеся тремя окровавленными пальцами с загнутыми когтями.

– Храни нас Синена, – осенил себя святым знамением один из братьев.

– Воистину темная тварь, – согласился отец Клемент Кельнский. – Будет оскорблением божественной сущности позволять ему ходить по святой земле. Готовьте крест.

Из лощины под холмом раздалось ржание, и по серой дороге начала медленно подниматься лошадь, впряженная в большую телегу. Анин тем временем пришел в себя и застонал. Ненавидящим и затравленным взором он наблюдал, как преторианцы снимают с телеги специально заготовленный крест и умело устанавливают его на вершине холма.

– Приступайте, – безжалостно скомандовал преподобный. – Святая матерь наша, Синена, во имя твое…

– Анин! Мы встретимся там, Анин! – в остервенении метался по земле связанный по рукам и ногам Сумеречный. – Мы с тобой встретимся, брат!

Дориан Райкок кричал, покуда щадящий удар рукоятью гладиуса по голове не даровал ему забвение.

Но Анина никто не собирался благословлять подобным образом. Ему еще предстояло все ощутить, каждую мельчайшую крупицу муки пропустив через свое тело.

– Пойдем, некромант, отпущение ждет…

С него сорвали плащ с оторочкой из вороньих перьев. Один из монахов-инквизиторов склонился над греховной вещью чернокнижника и, прочитав короткую молитву, облил ее из склянки святой водой. Ткань зашипела и начала в некоторых местах плавиться, покрываясь дырами. Перья на воротнике, будто на открытом огне, сворачивались и сжимались в комочки. От некогда гордого наряда осталась жалкая тряпка, от которой веяло гарью…