Сердце врага

Теперь, когда противостояние разрешилось к удовольствию обеих сторон, Палома не чувствовала к Гарбо ни страха, ни отвращения. В Асгалуне, Бельверусе, да и в иных краях ей немало пришлось иметь дело с такими, как этот коринфиец. Дерзкие, отважные, не признающие над собой ничьей власти, жестокие, порой до подлости… или великодушные до изумления… Они напоминали волков — но Палома, будучи сама волчицей, если не по крови, то по воспитанию, прекрасно умела с ними обращаться. Волку надо лишь показать, что ты сильнее, что ты — вожак. Тогда его можно не опасаться.

Вместо ответа, Гарбо лишь небрежно повел плечами, аккуратно подбирая последние крошки обеда. И заговорил, лишь когда отставил в сторону пустую миску… которую тут же подхватил и спрятал младший из его подручных, тощий парнишка лет шестнадцати, с длинными светлыми волосами, заплетенными во множество косичек.

— Разве такой тихий человек как я способен напугать кого бы то ни было?

Речь его, когда он не старался работать на публику, была правильной, он выпевал гласные, а не проглатывал половину, как обычный коринфийский сброд. Палома поморщила лоб.

— Благородная кровь… Младший сын? Земли слишком мало, чтобы делить на двоих? Или…

Гарбо хмыкнул.

— На четверых. Можешь не продолжать, смекалистая…

— Это было несложно.

— Ну — а ты… сестричка? Что расскажешь о

себе?

Но Палома не собиралась облегчать ему задачу.

— Угадай сам. Или готов и тут мне уступить? Негоже — я о тебе была лучшего мнения…

К чести Гарбо, он сумел сдержать злость — настолько, что заставил себя думать о деле, а не о том, как врезать дерзкой девице за очередное оскорбление. Наконец выдал:

— Наемница. Родители умерли, оставив тебя без средств к существованию. Отец, видно, был солдатом в свое время, и тебя кое-чему научил, так что ты решила, что с оружием в руках идти по жизни лучше, чем плодить нищету в убогой хижине с мужем, который бы согласился взять бесприданницу, или продавать себя в гарем к какому-нибудь жирному ублюдку…

— Почти правильно… И довольно об этом. Ты оправдал мои ожидания.

— Это было несложно. — Гарбо вернул Паломе ее же слова. — Но я и не подозревал, что прохожу испытание.

— Мы все время проходим испытания, ты разве не знал. И в случае успеха — жизнь переводит нас на новую ступень.

— Ну, а какое вознаграждение ты предлагаешь мне?

Палома засмеялась.

— Торопишься… Твои успехи еще не столь велики. Однако ты подаешь надежды!

— Звучит многообещающе. Полагаю, за это стоит выпить…

Откуда-то из-под тюфяка Гарбо извлек кожаную, приятно булькающую флягу. Тут же, как по волшебству, перед ним с Паломой оказались две кружки. Не спрашивая согласия, разбойник разлил вино на двоих.

Девушка пить не торопилась, лишь чуть пригубила, поверх обода кружки внимательно осматривая подземелье.

Эрверд наконец удалился, оставив надежду поболтать со старой знакомой. С каким-то толстяком они сидели под крохотными окошками, оживленно болтая и время от времени взрываясь смехом. Еще человек десять спали — самый простой способ скоротать время до ужина. Остальные занимались кто чем. Играли в кости, перебирали одежду в поисках вшей; один даже пытался бриться, остервенело скребя щеки тупым ножом. Но Палому с Гарбо точно окружала незримая стена. Никто по-прежнему не обращал на них внимания, никто не пытался подслушать разговор…

Это было странно. Теперь Палома окончательно уверилась, что все куда сложнее, чем показалось ей с первого взгляда. Что ж, попробуем…

— Кстати… А когда ты намереваешься выйти отсюда? Полагаю, через денек-другой? — невозмутимо осведомилась она. Гарбо нахмурился.

— Ты что-то путаешь сестренка. Мы во Дворце. Сюда приходят не по своей воле, а уж уходят тем паче…

— Но к тебе это не относится, не правда ли? Ты пришел именно что по своей воле. И точно знал — зачем и как надолго! — Палома ухмыльнулась, довольная тем, какой эффект произвели ее слова на собеседника. Смазливая физиономия коринфийца вытянулась так, что на него было жалко смотреть.

— Как… Откуда ты… Боги, женщина! Я найду ту тварь, что проболталась, и…

— Потише. — На них уже начали оборачиваться. — У женщин, помимо пышной груди и длинных ног бывает еще и голова. Не слыхал о таком?

Черные глаза Гарбо сузились.

— Объясни!